Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."
Северная пчела. Газета политическая и литературная, № 255, Четверток, 10-го Ноября 1838.
Русская литература.
- Год жизни в Петербурге. Соч. Александрова. СПб, в типографии А.Воейкова и Компании, 1838, в мал. 8, 202 стр.
Когда появилась в свет книга: Кавалерист-Девица – многие не поверили (а многие и ныне не верят) в истину события. Правда, были прежде, лет за 25, слухи о том, что девица служила в уланах и гусарах, но слухи эти затихли и были причислены к обыкновенным выдумкам праздных людей. Те, которые знали доподлинно (в том числе и пишущий эти строки), что сперва в Польском уланском, потом в гусарах и наконец в Литовском уланском полку, служила благородная девица, получила офицерский чин и георгиевский крест, не знали, что с нею сталось и почитали ее умершею. С удивлением узнали все, что эта девица, снискавшая уважение русских воинов, своею храбростью и благородством характера – жива, и издала свои Записки! Мы думали, что этих Записок разойдется, по крайней мере, 20 000 экземпляров, соразмеряя по числу грамотных людей в России – но вышло не так. С некоторого времени публика приметно охладевает к Русской Литературе, не слишком однако ж приклоняясь к иностранной. Ныне таков период. Подождем – пройдет! Первое издание, однако ж, разошлось, скоро и возбудило множество толков на счет автора, а еще более любопытства видеть девицу-кавалериста. В числе различных толков было много нелепого и много даже злого, ибо зависть не могла оставить в покое человека, о котором все говорят и которого читают. Пишущий сии строки знал лично многих из непосредственных начальников автора книги: Кавалерист-девица, знал многих товарищей автора, и ни от кого ничего, кроме хорошего и похвального. Прошло около тридцати лет от вступления автора-девицы в военную службу, и около двадцати четырех лет от отставки, и об этой храброй и умной девице вовсе не знали в свете, пока она сама не явилась в нем, с своею книгою. Это лучшее возражение противу всех выдумок злобы и зависти! Автор лихой кавалерист перед фрунтом, и скромная девица в частной жизни. Первый шаг ее в свете, т.е. вступление в службу, мы позволяем завистникам ее критиковать и называть необдуманным поступком, если они имеют столько духу, чтобы упрекать за этот поступок, искупленный отличною службою и долговременным честным и благородным поведением. если бы автор знал, что его можно уличить в чем нибудь, то верно не издал бы в свет своей книги! Но кавалерист- девица, в простоте души своей, с солдатской откровенностью рассказала свои необыкновенные приключения, не оправдывая себя, не возвышая, потому что чистая душа не может притворятся. Обстоятельства, делающие честь чувствованиям автора, заставили его выступать, быть может противу воли, на литературное поприще. Добрые друзья посоветовали девице-кавалеристу издать свои Записки, и она сделала это, никак не полагая, что сказав правду, ни для кого не оскорбительную, можно возбудить в ком то зависть!
Зависть автору не страшна, потому что книга Девица-Кавалерист презанимательная, написана живо, ясно, наполнена любопытными приключениями и верными очерками военной жизни. Гораздо несноснее было для автора любопытство, которому он должен принести жертву. Множество лиц, различного звания, желали с ним познакомиться. Некоторое время он был тем, что в Англии называют львом (lion), т.е. диковинкою, которую все хотели видеть. Так точно в Англии рвались некогда, чтобы иметь у себя, на вечерах, Вальтер-Скотта, после первых его романов, и Россини, после первых его опер. Послушайте, что зять В.Скотта говорит об этом! Вальтер-Скотт очень хорошо знал, что общества, которые приглашали его, делали это из одного любопытства, и что они бросили бы его, и побежали смотреть жирафа или белого слона, если б они в это время привезены были в Лондон. Вальтер-Скотт по утрам хохотал, с приятелями, над этою смешной стороною городских обществ и был прав, а зять его собрал эти рассказы и поместил в своих Записках. Девица-кавалерист, которую мы с этих пор станем называть Г-ном Александровым, издала об этом предмете небольшую книжку, о которой мы поговорим теперь.
Не называя лиц и даже не описывая их так, чтобы их можно было узнать, Г-н Александров рассказывает, каким образом, в течение года, его приглашали в общества, как принимали, и наконец, как провожали. Из наблюдений своих, Г.Александров извлек нравственный результат, а именно, что светские связи, не основанные на интересе, так же непрочны, как паутина, и что человек, обративший на себя внимание, чем бы то ни было, не должен жертвовать собою, для удовлетворения пустого любопытства толпы, если не хочет испытать толчка своему самолюбию. Г.Александров, по неопытности своей в светской жизни, верил, что в нем принимают участие добрые люди, искавшие его знакомства и приглашавшие к себе в гости. В первое посещение его обременяли ласками и вниманием, во второе его угощали холодною вежливостью, а в третье посещение старались от него отделаться, как орт человека ненужного. На этом основании автор составил множество занимательных домашних сцен и начертал, живою кистью, много характеров. Он списывал с натуры, и потому главное достоинство картин его – верность. Рассказ приятный. Это очерки нравов современных, которые легко читаются и невольно заставляют усмехнуться.
Г-н Александров издает ныне уже третью часть своих Записок, или продолжение сочинения Кавалерист—Девица. Заглавие это, по правде сказать, несколько водевильное, придумали приятели Г.Александрова, и этим даже повредили книге, прикрыв истину романтическим названием. Теперь Г.Александров печатает просто свои Записки, или мемуары. Мы слыхали, что они уже отпечатаны, в Москве и на днях будут в магазинах А.Ф. Смирдина. Тогда мы поговорим об них поподробнее. Сознаемся, что все, касающееся до этого автора, нас крайне занимает, во-первых, потому что Г-н Александров имеет дарование, во-вторых, что жизнь его исполнена необыкновенного и даже чудного; в-третьих, что этот автор пишет с благородною целью и для благородной цели. Его сочинения приятно читать и столь же приятно покупать, зная, что эти деньги пойдут на доброе дело. Дальнейших объяснений не нужно.
Ф.Б[1].
[1] Ф. Булгарин