Эмсгаймер Э. Варганы в Сибири и Средней Азии // Проблемы традиционной инструментальной музыки народов СССР. Сборник научных трудов под ред. С.Болхонцева. Л., 1986 с.80-94
Эрнст Эмсгаймер
Иллюстрации и примечания см. в PDF-варианте статьи, доступном по ссылке в конце материала.
Некоторое время тому назад государственный этнографический музей в Стокгольме получил в подарок, через любезное посредничество посла Советской России А.М.Колонтай и ВОКСа (консул Смирнов) – коллекцию пластинок с музыкой Центральной Азии; там в частности, содержится воспроизведение двух киргизских мелодий, исполненных на варгане. Варганы, безусловно, относятся к своеобразнейшим музыкальным инструментам, созданным человеческой культурой, и с точки зрения развития истории они представляют собой большой интерес. Благодаря работам Курта Закса [1] мы на сегодняшний день можем составить себе сравнительно точное представление об этом инструменте, его различных разновидностях, географическом распространении и предположительном развитии. Однако об исполняемых на нем мелодиях пока известно очень немного. Поэтому представляется нелишним привести здесь транскрипцию этих обеих мелодий и одновременно сообщить некоторые сведения о наличии и применении варгана у народов Центральной Азии и Сибири.
Нет никаких сомнений в том, что, с точки зрения своего широкого распространения, варган занимает одно из первых мест в инструментарии Центральной Азии и Сибири. З.В.Эвальд [2] считает варган наиболее распространенным инструментом среди народов севера, и действительно, внутри огромных пространств между Уралом и Охотским морем вряд ли какая-либо народность не владеет этим инструментом. Доказательств о наличии варгана мы находим как у палео-сибирских народностей: нивхов (гиляков) [3], мымланов (коряков) [4], хантов (енисейских остяков), так и у эвенкийских (тунгусских) племен (нанайцев-гольдов) [6], лошадиных эвенков (манегров) [7], ольчей [8], орочей (ороченов) [9], собственно эвенков (тунгусов) [10], у обских угров (обугров) [11], ненцев (юрако-самоедов) [12], и, наконец, у монгольских (бурят [13], даргатов[14], калмыков [15]) и тюркских народов (якутов [16], качинцев [17], кумендинцев [18], киргизов [19], татар [20], узбеков [21], туркменов [22]). Варган также хорошо знаком и народам Поволжья – марийцам (черемисам) [23], удмуртам (вотякам) [24] и чувашам [25], а также коми (зырянам) [26]. Однако не столь важным представляется установить наличие варгана у всех этих народностей, как выявить какие его разновидности распространены у них.
В своем типологическом обзоре К.Загс различает прежде всего две главные группы варганов: рамные и дугообразные, причем последние представляют собой более поздний и развитый тип, который, по всей вероятности, генетически связан с рамными варганами и, по-видимому произошел от них. По поводу географического распространения обоих этих типов К.Закс пишет: «Области распространения обоих видов варгана соприкасаются друг с другом в Индии, на полуострове Индостан, в Центральной, Северной и Западной Азии, а также в Европе. Граница очень точно проходит по южному склону Гималаев и по течению брамапутры. Этой границы строго придерживаются: только на Яву, Суматру и Малакку проник дугообразный варган и встречается там наряду с рамной формой»[27]. Однако эта формулировка нуждается в поправке по отношению к формам варгана, встречающимся в Сибири. К.Закс сам обратил внимание на то, что в единичных случаях рамные варганы встречаются в Сибири и Центральной Азии [28]. В последующем изложении мы будем встречать дальнейшее подтверждение этого.
Огромный интерес прежде всего представляет собой хантыйский варган, исключительно примитивного и архаического характера, любезно предоставленный мне Вольфганом Штейницем (илл.1). Он изготовлен из одного куска кости 10,8 см. длины [29], а именно вырезан ножом в клинообразной форме. В середине вдоль инструмента сделана выемка для узкого язычка, который проходит почти параллельно краям рамы, т.е. тоже имеет клинообразную форму. Недалеко от основания язычка просверлено отверстие, через которое пропущена обыкновенная крученая нить, служащая в качестве устройства для щипка. С каждой стороны этого шнурка сделан узел для того, чтобы шнур не выпадал. На первый взгляд этот инструмент обнаруживает сходство с так называемым свеклообразным варганом Меланезии. С точки зрения внешней формы сходство почти полное. Встречающиеся различия определяются различием конструкции инструмента. Так, в хантыйском варгане отсутствует сильно выгнутая форма рамы и верхний конец рамы не расщеплен и вновь связан нитью, как в меланезийских экземплярах. Однако более тщательное исследование показывает, что хантыйский инструмент и меланезийские свеклообразные варганы в конструктивном отношении основываются на совершенно разных принципах. У меланезийского инструмента язычек стоит на массивном основании, которое не участвует в колебаниях, за это основание инструмент поддерживают рукой. В хантыйском инструменте как раз наоборот, основание язычка тонкое и эластичное, так что при пользовании инструментом вся комбинация язычка, основания язычка и рамы образуют единую колебательную систему, в то время, как часть рамы с острым концом язычка служит опорой для рук. Отсюда становится понятным, что у хантыйского варгана шнур находится у основания язычка, а не на нижнем конце рамы, как меланезийских экземплярах. К.Закс считает, что здесь шнур представляет собой щипковое устройство [30], однако мне кажется, что он здесь скорее служит руке для поддержки и не имеет непосредственной связи с извлечением звука. Таким образом мы видим, что хантыйский инструмент, несмотря на мнимое родство типа, не имеет ничего общего с меланезийскими свеклообразными варганами. Он скорее примыкает к разнообразным типам варганов со шнурком или стержнем, распространенным в Индонезии и Юго-Восточной Азии. Для всех этих варганов характерно то, что источником звука является основание инструмента, приводимое в колебание [31].
Рамный варган с клинообразным язычком и шнуром встречается, однако, в Сибири не только у хантов. Так, например, З.В.Эвальд воспроизводит примитивный, по-видимому, изготовленный из дерева тувинский (сойотский) варган с теми же характерными особенностями (илл.2)[32]. Правда рама имеет здесь не клинообразную, а прямоугольную форму с закругленными углами сверху и снизу. Дальнейшее подтверждение приводит Л. Фон. Шренк в этнографической части своего известного сочинения «Путешествия и исследования по Амурскому краю» [33]. Он воспроизводит здесь нивхский варган, «состоящий из узкой пластинки из листовой латуни длиной в несколько дюймов» (илл.3). По систематике К.Закса этот экземпляр вообще-то следовало бы отнести к группе так называемых латунных варганов со шнуром, которые также бытуют в Индонезии у игоротов и океанских даяков, а также в Индокитае у народности лоло [34]. Однако по своей форме и технической конструкции этот варган относится к тому же типу, что и описанный выше хантыйский инструмент.
Наряду с инструментами с клинообразным язычком и шнуром в Сибири встречается еще и другая разновидность рамного варгана, которую К.Закс обозначает как «варган со шнуром и ступенчатым язычком» и которую он обнаружил у нанайцев (гольдов) [35], айнов, енисейских хантов, а также в восточных областях Средней Азии [36]. Эти свидетельства однако можн дополнить дальнейшими примерами. Так, Ф.Р. Мартин воспроизводит хантыйский [37], З.В.Эвальд – эвенкийский [38], А.Ф.Миддендорф – якутский [39] и Л. Фон Шренк – нивхский экземпляр (илл.4) [40] варгана того же типа. Без сомнения, этот тип состоит в тесном генетическом родстве с описанной выше разновидностью рамного варгана с клинообразным язычком. Эта связь проявляется особенно ярко и убедительно при сравнении хантыйского варгана, принадлежащего В.Штейницу, с инструментом, воспроизведенным Ф.Р.Мартином (илл.5). Единственное отличие в форме последнего состоит в том, что прямая линия боковой поверхности пластинки приблизительно в середине нарушается ступенчатым изгибом, что придает всей форме подобие бутылки. В то же время щипковое устройство со шнуром в нижнем конце язычка остаётся неизменным; в сочетании с относительно длинной врезной частью рамы, которая безусловно, задумана как рукоятка, это устройство указывает на то, что принцип звукоизвлечения в обоих инструментах один и тот же.
Воспроизведенный Л. фон Шренком варган нивхов со ступенчатым язычком обладает, кроме того, еще одним интересным устройством, которое мы здесь опишем в нескольких словах. Приблизительно в середине пластинки, в начале расширяющейся части, находится маленькое отверстие со вставленным в него небольшим стержнем, который – как это интуитивно и совершенно верно обнаружил Л. Фон Шренк – служит тому, «чтобы содействовать вибрации и дать возможность свободно пользоваться ею» (см. илл.4). как известно, твердость и эластичность материала язычка, согласно физическим законам, представляет собой факторы, усиление которых противодействует продолжительности звука. Чем больше становятся освобождающиеся при колебании силы по отношению к инерции массы, тем меньше может последняя препятствовать язычку прийти в исходное положение. Потеря колебаний и обусловленное ею сокращение длительности звука может быть однако выравнено без того, чтобы при этом изменилось качество эластичности язычка, а именно, посредством того, что в определенном месте на язычке концентрируется небольшое количество дополнительной массы. Инерция этой включающейся в колебания дополнительной массы – в нивхском инструменте – вставленного стерженька, обусловливает большую продолжительность колебательного движения и, следовательно, большую продолжительность звука. Чем больше стерженьков, тем ниже становится основной тон пластинки и его обертоновый звукоряд. Сходным устройством, между прочим, снабжены отчасти и рамные варганы Юго-Восточной Азии [41] и Индонезии. На заднюю сторону пластинки здесь наносится небольшой восковой комочек, который, аналогично описанному выше стержню, выполняет двойную функцию: служит настройке и содействует более длительному звучанию благодаря тому, что инерция всей колеблющейся массы противодействует глушению звучания [42].
Обобщая воспроизведённый сибирский материал и присоединяясь к выводам К.Закса, мы приходим к следующему результату: рамные варганы распространены не только в Юго-Восточной Азии, на Малайском архипелаге и в южной части Тихого океана, но, переходя границы Гималаев и Брамапутры, бытуют, по всей вероятности, во всей Средней Азии. Они встречаются здесь в двух характерных разновидностях простейшей конструкции, причем обе обладают устройством со шнуром и находятся друг с другом в тесной генетической связи: 1) в форме варгана с клинообразным язычком 9из кости, дерева или листовой латуни) и 2) в форме варгана со ступенчатым язычком (из кости или дерева). К сожалению, до сих пор в нашем распоряжении находится слишком мало сибирских экземпляров для того, чтобы по их распространению мы могли судить об их связи в каждом отдельном случае с несибирскими варганами. Однако исключительно примитивные и архаичные формы сибирских варганов дают нам, без всякого сомнения, право предположить, что этот инструмент представляет собой относительно древний вид в пределах сибирской культуры. Дугообразные варганы, как более позднюю разновидность, мы встречаем лишь там, где соответствующие народности соприкасались с вышестоящими культурами. Так, у большинства монгольских и тюркских кочевых народностей дугообразный варган заменяет рамный, в то время, как у нивхов, нанайцев, орочей, якутов, тувинцев, а также в восточных областях Средней Азии можно обнаружить оба типа [43].
О древности варгана в культуре Сибири и Центральной Азии свидетельствуют и другие обстоятельства: характер функционирования инструмента, его тесная связь с религиозными верованиями и деятельностью шаманов, проявляющаяся у некоторых монгольских племен. Уже П.С. Паллас замечает в своем классическом произведении о монгольских народностях: «Некоторые калмыцкие волшебники пользуются в своем фокусничестве большими варганами (тюм-мерхур)»[44], а Г.Н. Потанин сообщает из Северо-Западной Монголии, что шаманы даргатов наряду с барабаном применяют варган [45]. Однако наиболее подробные сведения о роли, которую варган играет в шаманских таинствах, содержатся в работе Н.Н.Агапитова и М.Н.Хангалова. Говоря о шаманстве у бурят Иркутской губернии, они пишут: «Шаманов Кудинских и Олохонских бурят постоянно сопровождает инструмент хур, который употребляется ими при гадании и заклинании духов… Хур находится в специальном футляре с деревянными украшениями и цепочкой прикрепляется к поясу, ценность украшений на поясе и футляре зависит от богатства шаманов. У иркутских бурят (в восточной части губернии) этот инструмент употребляется только шаманами; хур изготавливается только такими кузнецами, которые ведут свое происхождение от божественного кузнеца; хорошо изготовленный хур при гаданье всегда говорит только правду, в связи с чем большое внимание уделяется тому, чтобы он был изготовлен с наибольшей старательностью»[46].
По Н.Н.Агапитову и М.Н.Хангалову, с такой же тщательностью соблюдаются определенные церемонии, которые сопровождают передачу варгану буряту при его посвящении в шаманы. Прежде всего обращаются с заклинаниями к «господину хура» (хурши ноэн) и к тому западному небу, которое считается создателем кузнечного ремесла. После этого на очаг ставится котел с молоком для приготовления тарасуна (вид молочного вина). Одновременно вараган кладется в широкий выпуклый сосуд с ручками. По приготовлении тарасуна его наливают в этот сосуд, причем старательно следят за тем, чтобы вино капало точно на язычок (ксслен) варгана, так как только при этом условии инструмент будет безошибочно предсказывать и всегда будет услышан богами [47]. Насколько тесно варган связан с существованием бурятских шаманов, доказывает также отмеченный Н.Н. Агапитовым и М.Н.Хангаловым следующий обычай: после смерти шамана инструмент с другими атрибутами вешают на священное дерево, находящееся в непосредственной близости от места его захоронения.
К сожалению, Н.Н.Агапитов и М.Н.Хунгалов не указывают, каким образом бурятские шаманы в отдельных случаях сочетали игру на варгане с комплексом своей деятельности. Поэтому до тех пор, пока мы не будем иметь более точных сведений об этом, нам придется лишь строить свои предположения. Так, не исключено, что во время заклинаний при помощи варгана передаются голоса духов и добрых гениев, которые по распространенному у сибирских и центральноазиатских народов представлению, в образе птиц или животных проникают через рот в тело шамана и вещают через его посредство. По свидетельсву В.М. Беляева, еще на сегодняшний день в Туркмении на варгане передают гоготание гусей, лай собак и конский топот [49]. В.Л.Серошевский и А.Л.маслов передают подобные наблюдения об игре на варгане у якутов [50], и, наконец, этимология слов, которые А. фон Шренк записал по отношению к варгану у нивхов, указывает на то, что и у этой народности варган первоначально должен был выполнять родственную функцию.
Трудно ответить на вопрос, ограничивается ли специфический тип применения варгана в качестве орудия шаманов монгольскими народностями, или же он был в этом качестве также распространен среди других народов Сибири и Центральной Азии. Более точные и систематические сведения в этом отношении до сих пор еще не предпринимались. Однако я благодарен В.Штейницу за сообщение о том, что русский ученый Г.Н.Прокофьев, один из лучших знатоков селькупов (остяков-самоедов), еще несколько лет тому назад наблюдал применение там варгана как орудия шаманов [52].
На сегодняшний день варган в Сибири и Центральной Азии служит, очевидно, преимущественно музыкальным целям. Из Туркмении сообщают, что варган сопровождает танцы [53]. Это сообщение могло бы вызвать сомнения ввиду небольшой силы звучности, достигаемой на этом инструменте. Однако мы знаем, что также ив Европе, например, в Шотландии [54] и до недавнего времени в Норвегии [55], а также у румын из Марамуреша [56] на варгане играли, сопровождая танцы. В Киргизии игра на варгане оригинальным образом сочетается с представлениями о специальной разновидности театра марионеток так-теке (прыгающая коза). В.С.Виноградов дает следующее описание этого: «исполнитель (обычно женщина) к пальцам своей правой руки привязывает нитки, прикрепляя их к маленькой подвижной фигурке козы, прыгающей на столике. Цепляя пальцами во время игры металлическую пластину, исполнитель одновременно приводит в движение фигурку козы: она то прыгает, то вертится, проделывая всевозможные забавные движения. Это действие дополняется смешной жестикуляцией исполнителя» [57].
Примечательно, что у целого ряда сибирских и центрально-азиатских народностей варган, согласно сохранившейся традиции, находится преимущественно в руках женщин; так, например, у обских угров, далее у всех центральноазиатских и, по видимому, также у тюркских народностей Алтая [58]. На вопрос, как объяснить это своеобразное явление, мы ответа не знаем. Возможно такое истолкование: варган и у этих народностей в какой-то период был орудием шаманов. А, возможно, варганы возникли еще в те времена, когда племенная организация была основана на матриархальных принципах, а после распада матриархата варган был вытеснен бубном в качестве орудия шаманов, но как музыкальный инструмент остался в руках женщин. Аналогичное явление наблюдалось Л.П.Потаповым по отношению к луку и стрелам [59].
Мы приводим транскрипцию двух киргизских мелодий, исполняемых на варгане, которые, собственной, послужили отправной точкой для данных заметок [60]. Транскрипция основывается на обычной пластинке промышленного производства изготовления Советской России (Грампласттрест № 4174В), на которой указано имя исполнителя на варгане Адамгалы Байбатырова [61]. По В.С. Виноградову [62], Байбатыров является одним из лучших народных музыкантов Киргизии, который также играет на комузе (киргизской лютне с длинной шейкой) и мастерски владеет ручной гармоникой, а также выступает как певец и рассказчик в киргизских аулах. Кроме того, Байбатыров построил передвижной кукольный театр, спектакли которого, как и представления так-теке, он сопровождает на варгане. В 1939 году он создал ансамбль киргизских исполнительниц на варгане, стимулом к чему, очевидно, послужили европейские образцы.
Названия приведенных мелодий Байбатырова следующие: «Тагылдыртоо» и «Аладардын арманы». Первая пользуется в Киргизии большой популярностью и относится к пьесам, предназначенным специально для игры на варгане [63]. Вторая мелодия, очевидно, представляет собой двухстрофную парафразу песни [64]. Второе слово ее названия – арман – по В.С. Виниградову [65] обозначает инструментальные и вокальные композиции, которые сочиняют киргизы по поводу какого-либо личного горя, какой-либо тяжкой утраты и т.п. Примечательно, что обе мелодии проходят на фоне бурдона. Применение техники бурдона само по себе не является чем-то неожиданным. Оно вытекает из самой сущности инструмента и возникает почти непроизвольно из постоянного звучания, присущего варганной пластике, своеобразного основного тона, который сопровождает мелодию по типу органного пункта (бурдона. – Ред.) и одновременно является ее главным и центральным тональным звуком. Однако в наших обеих киргизских мелодиях для варгана, кроме основного тона, присутствует еще один звук, также участвующий в бурдоне, а именно звук, лежащий на октаву выше основного тона и соответствующий ему по характеру звучания. К сожалению, нам не удалось установить, на основе какого приема образуется этот звук.
Нотная транскрипция приведена в PDF-версии статьи, ссылка — ниже.
Тональный объем мелодий для варгана в общем небольшой и естественно ограничивается звуками натурального звукоряда, извлечение которых не составляет трудностей для исполнителя. В приводимых мелодиях Байбатыров применил частичные тоны от восьмого до двенадцатого, таким образом, движение мелодии проходит в пределах квинты (а2-е3). Иногда в примере I появляется также и тринадцатый частичный тон (fis3), временно расширяя пентахорд до <нечитаемо примерно четыре строки>….Небольшому объему соответствует и сравнительно простая форма пьес. Так, пример № I построен на одном единственно маленьком примитивном мотиве, который без перерыва и лишь с небольшим варьированием проводится 17 раз. В отличие от простоты мелодического построения и формы, тип исполнения чрезвычайно дифференцирован. Так, долгие звуки дробятся на которкие длительности благодаря быстроте воздушной струи при частом вдохе и выдохе, и мелодия таким образом ритмически оживляется. К этому добавляется, что в примере № 2 темп то убыстряется, то задерживается почти вдвое, а сила звучности то нарастает, то стихает благодаря более либо мнее интенсивному дыханию. Все эти исполнительские приемы, очевидно, относятся к самым характерным средствам выразительности квалифицированного исполнителя на варгане. Виртуозное владение всеми этими приемами способствовало славе Адамгалы Байбатырова и той популярности, которой пользуется артист в Киргизии. Они придают его игре своеобразную прелесть и содействуют тому, что обе мелодии, несмотря на простоту своего образования, воспринимаются как подлинные маленькие художественные произведения.
Читать статью в формате PDF
Назад на "Статьи"