Метка: Мурзиха

Из книги: 
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи. 
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."

Русское богатство. Ежемесячный литературный и научный журнал. т.1 (Январь), СПб., 1896  Решение Сената по мултанскому делу. стр.190, 196-197

Стр. 190.

Читателям «русского Богатства» известна сущность мултанского дела, получившего громкую огласку. Несколько вотяков малмыжского уезда обвинялись в принесении человеческой жертвы языческим божествам; активное участие в самом убийстве приписывалось десяти подсудимым; в пассивном участии, укрывательстве и содействие обвинялось население целой местности, в интересах которой и для удовлетворения общего культа, существовавшего будто-бы у всей вотяцкой народности, — принесена сама жертва.

Стр.196-197

… Есть, однако дела не столь вопиющего драматизма, от которых поистине волос становиться дыбом.

Таково, например, дело, изложенное в корреспонденции из Елабуги («Нижегородский листок», 1895, № 342). По содержанию оно необыкновенно просто. Крестьянин Чернышев из дер. Яковлева, Елабужского уезда, отправился в гости в дер. Новую Мурзиху, к крестьянину Фуженкову, на мельницу, арендуемую Денисовым. Дело было на святках, в праздник. Выпили и пошли с ряжеными по деревне, глее зашли в дом к мельнику Денисову. Отсюда компания отправилась дальше, а выпивший Чернышев от нее отстал и домой уже не являлся. Несколько крестьян видели перед вечером человека, шедшего без шапки и в расстегнутом полушубке по направлению к дер. Яковлевой. А так как к ночи поднялась метель, то решили, что Чернышев вероятно замерз пьяный в поле, и его занесло снегом.

Но елабужская полиция не могла успокоиться на этой гипотезе. Это совершенно понятно, как и то, что  «хороший полицейский» почти всегда найдет виновного в Вятской губернии. Поэтому елабужский исправник Таширев отправился на место действия, арестовал мельника Денисова, засыпку Фуженкова, да еще соседа их Борисова и привез всех в Елабугу. Здесь, в закрытом помещении, их подвергли соответствующим «убеждениям», давшим блестящие результаты, —  все трое сознались. Денисов признался в том, что это он убил Чернышева, случайно приняв его за вора. Фуженков же и Борисов подробнейшим образом описали, как они запрягли лошадь, увезли труп на реку Вятку, оставили лошадь на берегу, так как лед был тонок, несли труп на руках до полыньи, потом положили его на закраину, потом столкнули в воду длинной жердью. Вот видите, с какими подробностями раскрыто это преступление «путем убеждения» преступников в закрытом помещении елабужской полиции! Правда у следователя все трое отказались от этих признаний. утверждая, что сознание вынуждено у них побоями истязаниями, причем будто бы у Борисова во время очной ставки «полон рот крови». Но, говоря словами обвинителя вотяков г.Раевского, «какой-же полицейский позволит себе что-либо подобное, какой же судебный деятель решится скрыть такие действия?». «Преступникам» не поверили, составили обвинительный  акт и предали суду. Очень вероятно. что все трое, «как люди темные, подчинились бы обвинительному приговору», который в виду сознания, был более чем вероятен, если бы на этот раз не вмешалась своего рода «интрига» со стороны весеннего солнца. Прошло 97 дней, наступила весна, снег начал таять и под ним, в поле, у дороги нашли труп Чернышева, без признаков насильственной смерти, просто-на-просто занесенным снегом и замерзшим.

Читатель может быть полагает, что после этого прокурор отказался от обвинения, а о действиях полиции начато дознание. Нет, товарищ прокурора поддерживал обвинение, а полицейские повторяли с чрезвычайной точностью все показания, клонившиеся к доказательству того, что Чернышев не только замерз, но и убит, не только найден в поле, но и утоплен в реке. Нашлись даже и сторонние свидетели, которым «убийцы» каялись («грех наш»). Но разумеется, добиться обвинения при этих условиях было трудно, — все трое сознавшихся оправданы….

Вл. Кор.

Русское богатство. Ежемесячный литературный и научный журнал. № 3. СПб., 1896 стр. 171-172

Хроника внутренней жизни – Любопытное продолжение елабужского дела.

В Разделе «Хроника внутренней жизни» выделена заметка «Любопытное продолжение елабужского дела». В заметке рассказывается о некоторых новых фактах по поводу 4-х крестьян Елабужского уезда, сознавшихся в убийстве и утоплении крестьянина. которого не совершали. Акцент в заметке делается на методах ведения дознания в елабужской полиции и поведении  участников судебного производства со стороны обвинения.

Читать в формате скриншота страниц оригинала.

Из книги: 
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи. 
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."

Новое слово. Журнал научно-литературный и политический. № 4. Январь 1896. СПб., 1896  стр.185-186

Елабужские нравы второй половины XIX века характеризует приведенный отрывок из материала (без указания авторства), помещенный в данном номере этого повременного издания:

Фрагмент (стр.185-186):

«Приведем еще следующий факт. В той же Вятской губ., крестьянин  дер. Яковлева, Елабуж. у.. Чернышев отправился по какому-то делу в дер. Новую Мурзинку (имеется ввиду Мурзиха – В.Б), выпил там и домой не возвратился. Стали искать его на другой день, но не нашли и решили, что, по всей вероятности, он где-нибудь замерз, так как в это время был «жестокий буран». Елабужский же исправник, на основании дошедшей до него «народной молвы», решил, что тут должно быть убийство и начал дознание. При обыске в доме мельника Денисова, к которому ходил Чернышов за получением 1 рубля, были усмотрены на полу в сенях «подозрительные пятна», как будто кровяные. Привлекли поэтому Денисова, а так как у Денисова был еще хороший знакомый Борисов, с которым пировал покойный, то привлекли и Борисова. затем был привлечен еще крестьянин Фуженков, к которому заходил Чернышов. Словом, все убийцы были налицо, недостовало только собственного сознания.

И «полицейское дознание» его добыло. И Денисов, и Борисов, и Фуженков, находясь в елабужской полиции и в исключительном распоряжении елабужских полицейских, в конце концов уступили-таки искусству производивших дознание и «чистосердечно признались в убийстве Чернышова». признались и подробно поведали, как убили, как убитого увозили и как его в полынью Камы бросили. Сознание было до того «чистосердечно», что Борисов, например, не отказался от него даже тогда, когда допрашивающий его урядник выразил сомнение в том, что Борисов мог спустить труп в полынью, не рискуя утонуть сам. Борисов не преминул рассеять это сомнение. рассказав, что он не доехав до полыньи сажен десять, остановил лошадь, взял труп в охапку и сажен восемь пронес его к полынье, а потом уже жердью сдвинул труп в полынью. дело было ясно. Убийц посадили в тюрьму, началось следствие, с обычными увертками преступников от первоначальных чистосердечных признаний, затем предание сарапульскому окружному суду и самый суд… Но тут произошло нечто, уже от провидения, вмешавшегося в дело:

«На 97 день после убийства Чернышова родной брат его Ананий Чернышов нашел труп его (вместо полыньи р.Камы) в поле, в 2 верстах от дер. Мурзихи, в 60 саж. от дороги. Труп лежал в снегу, вниз лицом, со скрещенными руками. По наружному медицинскому осмотру, никаких наружных признаков насильственной смерти не оказалось; по вскрытии же трупа Чернышова уездный врач пришел к заключению, с которым согласились на суде и врачи-эксперты, что Чернышов умер от асфиксии (высочайшая степень обморока). Далее: медицинское исследование нескольких лоскутков платья. найденного у подсудимых, лоскутков с кровяными пятнами, дало в результате решительное свидетельство, что эти пятна ничего общего с кровяными не имеют»…

Как же, однако, все это произошло: вопреки чистосердечному сознанию, труп, вместо Камы, оказался  в поле, и Чернышов оказался вовсе не убитым, а просто замерзшим, как сначала и предполагали крестьяне?

— «Меня так жестоко били в полиции, что не только в одном, но даже в десяти убийствах я бы сознался», — объяснил суду Денисов, — «Когда меня свели с Борисовым, — объяснил, в свою очередь, Фуженков, — то я даже и говорить не мог, потому что у меня был полон рот крови…. Меня несколько раз доводили побоями до бессознательного состояния. Я все, что угодно, готов был подтвердить». То же самое объяснил и третий «убийца». («Бирж. Вед.». № 355 1895 г.).

Словом, исправнику, становому, уряднику и двум служителям оставалось только развести руками и сознаться в недоразумении.»