Рубрика: Без рубрики

В одном из произведений польской писательницы Марии Конопницкой (1842—1910) есть целый отрывок, где описывается игра на варгане. Речь идёт о сказке “О гномах и сиротке Марысе”, написанной в 1896 году. Ниже приведены выдержки из второй главы книги.

И вот эти звуки слились в какую-то странную песенку. Ни птичья, ни человечья, ни тихая, ни громкая, ни грустная, ни веселая, она так хватала за душу, что хотелось плакать и смеяться.

Хвощ — а он был большим любителем музыки — весь обратился в слух. Сообразив, откуда доносится звук, он пошел прямо на него…”

“Хвощ потянул носом и хотел подойти поближе — он ведь был охотник поесть, — как вдруг маленькая собачонка, шнырявшая по полянке, заворчала и залаяла. Услышав лай, цыган, лежавший у костра, — это он и играл на варганчике*, уча танцевать обезьянку, посаженную на цепочку, — вскочил и быстро огляделся по сторонам…”

***

“…вдруг Хвощ наткнулся ногой на что-то твердое. Нагнувшись, он поднял варганчик, оглядел его со всех сторон и заиграл.

На звуки варганчика, разбудившие лесное эхо, сразу отозвались из кустов дрозды, зяблики, синицы, пеночки и другие птицы, будто там был спрятан целый оркестр, который только и ждал сигнала…”

***

“Но цыган, видя, что путешествие подошло к концу, расхрабрился.

— Могучий господин! — сказал он. — Твое слово — закон. Но сначала мне хотелось бы взглянуть на мой варган. Цыган без варгана — все равно что нищий без клюки”.

 Источник

Назад на "Сказки и легенды о варгане"

Кетская сказка о том, как Кайгусь охотился при помощи варгана.

КАЙГУСЬ ВЕРХОВЬЯ РЕКИ

Кайгусь¹ верховья реки жил, с семью семьями жил он в семи чумах.

Он с женой у опушки леса на берегу жил. У него был черемуховый посох. У опушки леса он с женой чум поставил, там у берега он и жил. Он, по правде сказать, все лежал и спал. Колотушкой его будили. Когда им надо было его разбудить, кто-нибудь колотушкой его по уху ударит, и он просыпается, спрашивает:

— Что вам надо?

А они отвечают:

— Еда кончилась, мы есть хотим!

Он поднимется, спустится с опушки леса к воде и начинает играть на пымеле². Как только он заиграет на пымеле, рыба начинает подходить к берегу. И щуки, и язи, и окуни, и нельмы, и чиры к берегу идут. Кайгусь как заиграет на пымеле, нельмы, муксуны к нему идут, к берегу подходят, слушают, а он их быстро начинает бить черемуховой палкой.

Потом он несет их семи семьям, поодаль от берега живущим людям из семи чумов, для которых он рыбачил. Потом он возвращается на опушку леса и опять спать ложится. Они эту рыбу съедят, а когда голодными станут, есть захотят, говорят:

— Сходите вниз к нашим людям, к кайгусю, разбудите его! Мы есть хотим, у нас еда кончилась. Кайгуся разбудите, колотушкой его по голове ударьте!

А он крепко спит. Они его по голове этой колотушкой ударят, и он просыпается.

— Что, — говорит, — опять еда кончилась?

Они говорят:

— Мы проголодались.

Он свой черемуховый посох берет и к краю леса идет. Как станет на пымеле играть, так гуси прилетают. Он их черемуховым посохом бьет. Вот как на пымеле кайгусь заиграет, вот как заиграет — лебеди садятся, а он их черемуховым посохом убивает³. Снова как заиграет, подражая птичьим голосам, — утки садятся. Он их тоже бьет.

Вот заиграет — гуси садятся, он их убивает, лебеди садятся — он их убивает, утки садятся — он их убивает. Потом он их подбирает, связки делает, наверх относит людям семи чумов, каждому чуму по одной связке. Потом он вниз спускается на опушку леса и ложится спать.

Некоторое время он опять спит. Пока он спит, они этих птиц съедят. Кончится их еда, они опять вниз идут, опять колотушкой его по голове бьют.

— Кайгусь, проснись, — они ему говорят, — у нас еда кончилась, мы голодные!

Они колотушкой его по голове ударяют. Они колотушку берут и по уху его ударяют. Он просыпается.

— Чего еще вам надо? — спрашивает.

А они говорят:

— Пища кончилась, мы есть хотим!

Он черемуховый посох берет, к краю леса спускается, начинает на пымеле играть. Быстро так играет! Приходят разные звери и его слушают. А он их бьет, связки делает, потом их вверх относит к чумам, каждому чуму долю дает. Сам он потом вниз спускается, у опушки леса спать опять ложится, засыпает; спит дальше.

Снизу юраки пришли⁴, воевать начали, стали людей убивать. А он спит. Люди, было, пытались сражаться с юраками, но те бульшую часть людей убили. Оставшиеся говорят:

— Вниз сходите, кайгуся разбудите!

Как они его колотушкой ни били — он крепко спит. Они опять пошли воевать.

— Как быть с кайгусем? Сколько они наших людей уже перебили, а он не просыпается!

Его жена заплакала, плачет и говорит:

— Кайгусь, вставай, с низовья юраки…

Она плакала, слеза упала ему в ухо. Он и проснулся.

— О чем плачешь? — он ее спрашивает. — Не плачь! Почему, — говорит, — ты плачешь?

Она молвила:

— Юраки с низовья — «люди с лиственничными чумами» их называют — наших людей убивают.

Он встал, черемуховый посох взял, туда ушел, черемуховым посохом бить их стал, воевать начал. Он бил их так, что юраки с низовья, с лиственничными чумами, как пэчки на лугу валятся, как трава на лугу валятся, как крапива на лугу валятся, как осока⁵ на бок они валятся.

Потом он посмотрел вокруг и в себя пришел. Оказывается, он гнилые пеньки разбивал — на бок они упали, а крепкие пни остались, крепкие пни стоят⁶.

Тогда его люди на край леса спустились, все деревья на лиственничном мысу срубили, пять человек вниз сходили, лиственничные угли зажгли, чтобы ковать. Некоторые глину таскали, чтобы плавильную печь сделать. Сделали печь, ковать стали, железо ковать стали, панцири сделали, на долю пятерых человек сделали. Кайгусь для себя самого панцирь сделал, потом для своей жены панцирь сделал. Они надели панцири, его жена надела, он сам надел. Когда эти пять человек надели свои панцири — все как один человек стали.

— Теперь, — сказал он, — мы будем шаманить!

Они шаманили, шаманили. Его жена вдруг говорит:

— Пусть мои руки размахнутся и опустятся! Вы тоже размахните!

Опять шаманили, шаманили — они руки размахнули и в камни превратились⁷.

_________________________________________
© Материалы “Мифологической прозы малых народов Сибири и Дальнего Востока“, героические сказания и исторические преданиякетов (текст № 95).
Рассказала В.С.Дорожкина из пос. Сургутиха. Зап. и подстр. пер. A.П.Дульзона опубл. [3, с. 153-157].

¹ — Кайгусем здесь именуется глава стойбища из семи семей (семь чумов), который своей игрой на варгане магически привлекал рыб, птиц, зверей, легко добывал их (с помощью черемухового посоха) и обеспечивал своих людей пищей.
² — В опубликованном на сайте “Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика” варианте пымель был заменён на “дудку”. Тем не менее, в комментариях к сказке (№95) ясно сказано, что в оригинале упоминался именно пымыль — варган
³ — Для кетской традиции характерен запрет убивать лебедей.
⁴ — Здесь — с севера.
⁵ — Букв. «лебединая трава».
⁶ — Припадок безумия, эксплицирующий богатырский экстаз и предшествующий становлению шамана.
⁷ — Герой и его люди превращаются в камни; обычно подразумеваются каменистые гряды и кряжи, расположенные за пределами расселения кетов.

Источник

Назад на "Сказки и легенды о варгане"

Кайгусь — покровитель и хозяин всех животных, имеющий облик медведя. В этом облике Кайгусь играл на щепе, торчаей из поваленной березы, подражая голосам рыб, птиц и зверей, и учил игре на варгане охотников. Сюжет пересекается и с распространённым медвежьим праздником, и с историями о том, как медведи играют на березовой или липовой щепе (кстати, всё верно — для этого дела подходят именно лиственные породы). Для интересующихся — ниже приведен короткий пересказ кетских мифов на эту тему.

“Кайгусь, принявший облик медведя, но и имеющий семь мыслей (душ), как Есь и человек, вознамерился взять себе в жены дочь старика, хотя лесные звери его и отговаривали, предвидя, что его убьют люди, которые примут его за медведя. Кайгусь похитил дочь старика.

Разгневанный отец устроил за Кайгусем погоню. Видя, что погоня его настигает, Кайгусь отпустил девушку, объяснив ей, как надо устроить обряд (медвежий праздник), необходимый для того, чтобы его возродить. Миф о Кайгусе связан с ритуалом кетского медвежьего праздника и включает в себя программу этого ритуала.

Вместе с тем в преданиях, входящих в этот цикл, сохраняется след древних обрядов воспитания медведя кетами. В мифе о старухе Кеги Кайгусь спасает женщину, закопанную в землю живьем после смерти ее мужа, снабжает ее пищей и приводит к месту, где проплывают по реке родители. Ее опознают как дочь отца среднего мира, а в Кайгусе видят воспитанного некогда людьми медведя, которого они отпускают.

По другим мифам, Кайгусь является охотнику в виде молодой женщины (хозяйки дичи, им убитой), становится его женой, обеспечивает ему удачу в охоте и рассказывает, что она брошена в детстве родителями, после чего ее воспитали старики Кайгуся.

Для того чтобы обеспечить себе расположение Кайгуся, охотники должны были соблюдать промысловые правила и обряды: очищать окуриванием охотничьи снасти, чтобы их не осквернило прикосновение женщин, не причинять боли промысловым животным, сохранять беличьи шкурки необычного цвета”.

Источник 

Назад на "Сказки и легенды о варгане"

У бурят и монголов инструмент аналогичный варгану называется хур или аман-хуур. Есть мнение, что в приведенной легенде речь может идти о другом, струнном инструменте, однако мы все-таки решили привести ее в настоящей подборке.

Источник: Хангалов В.Н. Преданья и поверья унгинских бурят. // Шаманские поверия иноземцев Восточной Сибири. Записки Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического Общества по этнографии. Том II, выпуск 2-й. г.иркутск, типография К.И. Витковской, 1890 с.18  

По словам бурят Унгинского инородческого ведомства в прежнее время бурхан сделал музыкальный инструмент «хур», но никак не мог сыграть что-нибудь; сделанный Бурханом хур не издавал никаких звуков; все старания Бурхана оставались без успеха. Шитхыр (дьявол) выстроил мельницу, которая тоже не молола хлеба; все старания Шитхыра заставить ее молоть, остались тоже без успеха; Шитхир никак не мог привести мельницу в движение. Наконец Бурхан с Шитхыром обменяли; Бурхан Шитхыру отдал свой хур, а себе взял от Шитхара мельницу. Бурхан к мельнице сделал шестерню, и мельница стала молоть хлеб; другие говорят, Бурхан сделал в сухом колесе крестик, и мельница стала молоть хлеб; Шитхыр, взявши у Бурхана хур, натер его смолою; хур с этого времени стал играть хорошо.

Назад на "Сказки и легенды о варгане"

В одной балийской деревне был дом, в котором каждый вечер как будто был праздник. В доме и на веранде слышался громкий смех, повсюду бродили молодые люди — даже в амбаре и в кухонном домике можно было их встретить. Один поет веселую песню, потом другой — песни о деяниях старины, а потом несколько человек вместе исполняют сцену из театрального представления с пением и танцами. И все потому, что в этом доме жила на редкость красивая девушка, и каждый юноша хотел ее себе в жены. Вот они и собирались по вечерам и изо всех сил старались понравиться ей.

Девушку эту звали Аруманис. Она смеялась от всего сердца, когда ей рассказывали забавную историю, ободряла веселых певцов и умела оценить знатоков, которые читали и пели по старинной рукописи. На танцы она смотрела с сияющими глазами. Но никто не мог сказать, что она предпочла одного почитателя другому.

Аруманис жила одна со своим отцом. Отец ее нежно любил. Счастливее всего он был тогда, когда мог уговорить ее поиграть на варгане (Балийский варганчик (генгонг) относится к группе пластинчатых варганов, пластинка его изготовляется обычно из бамбука. На Бали не редкость своеобразные оркестры варганистов, играющие под аккомпанемент небольших ручных барабанов). На закате они садились рядышком под навесом, Аруманис прижимала маленький деревянный инструмент к губам, натягивала шнур, который заставлял колебаться язычок варгана, и извлекала из инструмента звуки, слаще которых ничего не было. Она наигрывала все, что слышала от музыкантов деревенского гамелана, и когда приходил оркестр из другой деревни и исполнял новую мелодию, то на другой день ее тихо и нежно повторяла Аруманис. Отец никогда не уставал слушать ее игру, и часто он даже забывал, что настал час еды, совсем не чувствуя голода.

Но за кого отдать дочь замуж? Это очень заботило отца. Смотрел он на молодых парней, приходивших по вечерам, и никого не находил достаточно хорошим для своей дочери — она была так прекрасна и умела так искусно играть, как никто во всей деревне!

Думал он, думал и однажды вот что решил:

— Друзья, — сказал он вечером своим гостям, — я наконец понял, за кого выдать Аруманис.

Все сейчас же замолчали и с громко бьющимися сердцами ждали, кого он назовет, кто же этот счастливец.

— Я выдам свою дочь за человека, — продолжал отец, — который сможет подыгрывать ей на варгане и повторять все ее напевы.

Молодые люди смущенно переглянулись. Некоторые немного умели играть — но играть так, как Аруманис?!

Отец был очень рад, что своим решением он озадачил соперников. Таким способом он еще немного удержит девушку дома. Довольный, он прибавил:

— Состязание состоится завтра.

На следующий вечер некоторые юноши принесли с собой инструменты. Каждый из них надеялся, что милая девушка поможет ему выиграть. Собралось больше народу, чем обычно: пришли и те, кто не имел никаких надежд, а просто хотел послушать и поглядеть. Они сидели или стояли повсюду вокруг и ждали, пока Аруманис начнет играть. Она вошла на веранду, юноша с варганом уселся возле нее, и оба прижали инструменты к губам. И вот девушка извлекла из варгана первый звук, медленный и нежный. «Слава богу, не быстро!» — подумал юноша и потянул за шнур. Кажется, дело шло неплохо. Девушка медленно и проникновенно продолжала мелодию, а он пытался следовать за ней. Но его варган звучал слишком бедно, игра была неуверенной, и внезапно он остановился. Не получилось колено! Пристыженный, он отошел, другой занял его место. Этот играл довольно бойко, но подыгрывать в лад варгану Аруманис редко когда ему удавалось, и, когда она перешла на напев, услышанный в другой деревне, и он опустил руки. Так шло дело у одного за другим, пока все музыканты не отказались от спора.

Девушка продолжала играть одна. Теперь это была огненная мелодия, напоминавшая юношам о петушином бое или военном танце. Но что случилось? Из кухонного домика раздались звуки, встретившиеся со звуками ее варгана и слившиеся с ними. Это было действительно музыкальное состязание! Как будто два бойцовых петуха стоят друг против друга, и каждый вызов встречает вызов, и никто не хочет уступить. Звуки снова то расходились, то сливались, и в самых крутых переходах никогда не теряли лада. Девушка не облегчала задачу своего невидимого соперника. Она внезапно перешла на отрывистый, прыгающий ритм, варган ее зазвучал как птичий щебет. Но музыка из кухни весело защебетала вместе с ней. Потом Аруманис перешла на жалобный напев, и невидимый варган тоже зарыдал. Но вот захваченные звуками слушатели заметили озорную усмешку на лице Аруманис, и внезапно ее варган заквакал, как лягушка. Она передавала звуками, как лягушка пытается вскарабкаться на дерево. Причудливые переливы были похожи на отчаянные усилия зверька. Все засмеялись; однако из кухонного домика раздались те же квакающие звуки, подхваченные с таким же искусством. Девушка отложила варган и признала себя побежденной. Но кто же это играл?

Это был несчастный урод, который никогда не решался приблизиться к Аруманис и только издали любовался ею.

Потому что у него была вывороченная ступня, кривые ноги, скрюченная рука и горб. Ходил он с трудом, хромая, а в поле вовсе не мог работать. Долгие одинокие часы он проводил у себя в доме, играя на варгане. С наступлением темноты он спрятался в кухне, и оттуда его варган стал перекликаться с варганом Аруманис.

Когда разочарованные слушатели разошлись, отец подошел к кухонному домику и крикнул:

— Кто ты, удивительный музыкант? Ты выиграл состязание и будешь моим зятем. Как тебя зовут?

— Меня зовут Донглен. Тогда отец сказал своей дочери:

— Приготовься встретить своего жениха, детка моя.

— Хорошо, отец, — ответила Аруманис и сказала: — Жених, входи ко мне в дом.

— Хорошо, но не зажигай света, у меня глаза болят. Так и вышло, что Аруманис не увидела, как уродлив ее муж. А когда она утром проснулась, он исчез. Не было на месте и соломенной шляпы и плуга, так что он, наверное, работал в поле. Конечно, любопытно было, как он выглядит, поэтому она быстро собралась варить рис, чтобы отнести ему в поле.

А у бедного Донглена несчастье шло за несчастьем. Как он мучился, чтобы запрячь быка и вытащить плуг в поле! Он был так неловок, что бык испугался, рванул в сторону и проволок его вместе с плугом по грязи.

По счастью, навстречу шел охотник, который сжалился над ним и поставил его на ноги. Добродушный охотник сказал:

— Ах, такой человек, как ты, не должен пахать, подожди, я сделаю это за тебя.

Донглен спустился к речке, чтобы отмыть грязь. А в это время пришла Аруманис и принесла поесть. Охотник был красивый молодой человек, и девушка обрадовалась, когда его увидела.

— Вот рис, — сказала она. — Прерви работу и поешь. Когда Донглен кое-как привел вола с плугом во двор,

Аруманис была на базаре. Он не хотел показываться ей во всем своем безобразии, поэтому завернулся в циновку и сказал, что у него лихорадка.

Но ночью, когда он спал, Аруманис зажгла факел и увидела, как он уродлив. И когда несчастный проснулся, он услышал, как она плакала, как упрекала отца, зачем он выдал ее за калеку.

Отец отвечал, что ничего теперь не изменишь. Он обещал ее в жены тому, кто играет на варгане не хуже ее. Но Аруманис оставалась безутешной.

Когда Донглен услышал, как горько плачет его жена, ему стало стыдно. Он незаметно выскользнул со двора и пошел в лес. Она не будет больше несчастна с уродом, потому что он никогда больше не вернется.

Кое-как ковыляя, зашел Донглен поглубже в лес, увидел змею и сказал:

— Укуси меня, змея, чтобы я умер.

Но змея взглянула на калеку и скользнула в сторону.

Потом он умолял хищную птицу заклевать его, но птица улетела, испуганная его уродством. Даже страшный тигр убежал от несчастного.

Наконец подошел он к кусту, на котором сидела какая-то неведомая птица, и птица спросила его:

— Почему ты так печально бредешь по лесу?

— Ах, птица, я слишком уродлив; такому не надо жить на свете!

— Только и всего? Тогда иди за мной!

Птица полетела перед ним и довела его до святого источника, который пробивался из скалы одиннадцатью родниками.

— Посмотри, — сказала птица. — Под каждой струей ты должен омыться.

Донглен сделал это, и под каждым родником тело его становилось крепче и стройнее. Его ноги выпрямились, его горб исчез. Прекрасный, как молодой бог, вышел он из-под последней струйки святой воды. А птица исчезла.

Донглен поспешил обратно в дом и постучал в дверь.

— Кто там?

— Открой, Аруманис, это я, Донглен.

— Ох, ох отец, это пришел дух Донглена мучить меня! Донглен еще раз постучал:

— Открой, боги меня исцелили!

Аруманис приотворила дверь и выглянула в щелку.

— О господин, вы не Донглен!

— Да нет, я все-таки Донглен. Хочешь, поиграем опять на варганах?

Они вытащили свои инструменты и заиграли вместе: тоскливо, огненно, нежно, весело. И Аруманис воскликнула:

— Это тот же, кто играл в кухонном домике, это Донглен. Какое счастье!

Источник

Назад на "Сказки и легенды о варгане"

Тогда жил храбрый Азмун, который, увидев нужду своего народа, отправился за рыбой к духу моря Тайрнадзу. Он приплыл к жилищу Тайрнадза на спине косатки, а когда увидел, что тот спит, стал играть на кунгахкеи (нивхский вариант костяного пластинчатого хомуса). Хозяин морских глубин проснулся и, выслушав Азмуна, послал на Амур рыбу. В благодарность Азмун подарил Тайрнадзу кунгахкеи и показал, как на ней играть. «Обрадовался Тайрнадзу, в рот пластинку взял, зубами зажал, за язычок стал дергать… Загудела, зажужжала кунгахкеи то будто ветер морской, то словно прибой, то как шум деревьев, то будто птичка на заре, то как суслик свистит. Играет Тайрнадз, совсем развеселился. По дому пошел, приплясывать стал. Зашатался дом, за окном волны взбесились, водоросли морские рвутся — буря в море поднялась». С тех пор нивхи говорят о волнении моря: «Это Морской Старик, чтобы не заснуть, на кунгахкеи играет, в подводном доме своем пляшет».

Источник

Назад на "Сказки и легенды о варгане"

Субаналиев С. Темир-комуз. // Музыкальная энциклопедия. Главный редактор Ю.В.Келдыш. Т.5. М., 1981, Стб.490-491

ТЕМИР-КОМУЗ – киргизский народный щипковый музыкальный инструмент. Род варгана. Представляет собой железную (также медную или латунную) подковку с вытянутыми и сужающимися концами (дл.60-120 мм., ширина у основания 3,5 – 7 мм.). Язычком служит укрепленная в середине дуги подковки стальная пластинка.  Прижимая инструмент подковкой к зубам одной рукой, исполнитель на темир-комузе (так называемый комузчи) защипывает язычек указательным пальчем другой руки, получая основной тон (обычно в пределах f – d₁), резонатором служит ротовая полость (отсюда распространенный у разных народов термин, обозначающий инструменты этого рода: нем. Maultrommel – ротовой барабан и др.). Изменяя форму рта, исполнитель извлекает различные звуки обертонового ряда, образующие мелодию. Мелодия звучит с непрерывным бурдоном (сон. тон). Рабочий диапазон – в пределах сексты; максимальный диапазон не превышает дуодецимы (широта диапазона обуславливается умением исполнителя регулировать подачу воздуха). Темир-комуз – сольный инструмент, на нем исполняют гл. образом кю, а также мелодии народных песен. Многообразна техника правой руки – с ее помощью достигаются многочисленные звуковые, а также зрительные эффекты. Иногда исполнитель на темир-комузе сочетает игру со свистом. Темир-комуз широко распространен, особенно среди женщин и подростков. Реже у киргизов встречается деревянный варган, называемый «джигач-оозкомуз».

С.Субаналиев.

Назад на "Статьи"

Галайская Р.Б. Чанг-кобуз. // Музыкальная энциклопедия. Главный редактор Ю.В.Келдыш. Т.6.М., 1982.  Стб. 195

ЧАНГ-КОБУЗ, чанг-кавуз (тадж. и узб.) темир-чанг-кобуз (узб.), чанги занона (тадж.), — самозвучащий язычковый музыкальный инструмент. Род варгана.  Имеет кованный железный подковообразный корпус, стальной язычок. В прошлом изготавливались костяные (суяк-чанг-кобуз) и деревянные (копуз) разновидности чанг-кобуза; язычок в них приводили в колебательное движение, дергая за привязанную к нему веревку; эти разновидности полностью вышли из употребления. Используется главным образом женщинами (предполагается, что это связано с древними магическими функциями, относящимися к временам матриархата). На чанг-комузе исполняются несложные наигрыши, песенные и танцевальные мелодии, которые нередко импровизируются. Ныне в Узбекистане и Таджикистане встречается редко.

Лит.: Кароматов Ф., Узбекская инструментальная музыка, Таш., 1972, с.95-102; Галайская Р. Варган у народов Советского Союза (к вопросу об архаизмах  в народном музыкальном инструментоведении), в кн.: Проблемы музыкального фольклора народов СССР. М., 1973, с. 340; Кароматов Ф., Нурджанов Н., Музыкальное искусство Памира, кн. 1., М., 1978 с.10.

Галайская Р.Б.

Назад на "Статьи"

Галайская Р.Б. Варган. // Музыкальная энциклопедия. Главный редактор Ю.В.Келдыш.  Т.1. М., 1973, Стб. 665-666

ВАРГАН (от лат.. organum – орудие; муз. Инструмент; по др. версии, от старослав. варги – уста, рот. Зев) – самозвучащий язычковый инструмент. Распространен у большинства народов мира. Различают пластинчатый и дугообразный варган. Пластинчатый варган встречается главным образом у народов Азии (Сибирь, Дальний Восток, отчасти Средняя и Юго-восточная Азия) и Океании, дугообразный варган распространен также в Европе, Центральной Азии, Африке. Пластинчатый варган изготавливается из дерева, бамбука, кости, камыша или (реже) металлической пластинки с тонкой полоской язычком посередине. Размер его – от 10 до 20 и более см. Дугообразный варган выковывается из железного, медного, бронзового или серебряного прута, он обычно имеет длину около 10 см. Язычек в  виде тонкой стальной пластинки с крючком на конце укрепляется в середине дуги. При игре Варган прижимают к зубам или зажимают ими. Рот служит подвижным естественным резонатором. Язычек приводят в состояние вибрации, защипывая его пальцем, ниткой, тонкой палочкой. При непрерывном колебании язычка получают постоянно слышный основной тон (бурдон), а изменением артикуляции рта выделяют необходимые для исполнения мелодии типа обертонного ряда. Тихий звук и небольшой диапазон варгана, обычно не превышающий кварту или квинту, ограничивает его репертуар короткими танцевальными мелодиями, традиционными напевами и наигрышами. Иногда Варган используется  как звукоподражательный инструмент. В нач. 19 в. усовершенствованный варган – аура становится концертным инструментом с разнообразным репертуаром, привлекает внимание профессиональных музыкантов и любителей музыки.

Названия национальных разновидностей варгана: дрымба (укр., белорус., молд.), пармупилль, суупиль (эст.), варгас (литов..), комуз (тюрк.), купас (чуваш.), ковыж (мар.), хуур, аманхуур (монг.), кубыз (башкир., тат.), хамыс, хомус (якут.), пымель (кет.), пыныр (селькуп.), кэнгипкэвун (эвенк.), томра, тумран (хант.), кунгай (ороч.), guimbarde (франц.),  Brummaisen (австр.), Maultrommel (нем.), scacciapensieri (итал.), mondtrom (нидерланд.), mundharpe (дат.), mungiga (швед.), trumpadh (ирл.), tromp (шот.), verimbao (испанс.), drumla (польск.), drumle (чеш.), drombulia (сер.хорват.), huuliharppu (финск.), doromb (венг.), aping (яван.), kutsi-biwa (япон.), muchanga, murchang (бенгальс.), utete (Океания), lokangavava (мальгаш.), genggong (индонезю), vasang (афр.) и т.д.

Лит.: Emscheimer T., Maultrommeln in Sibirien und Zentralasien, в его сб.: Studia ethnomusicologica Eurasiatica., Stockh., 1964.

Р.Б.Галайская.

Назад на "Статьи"

Риман Г. Музыкальный словарь. Вып.XIII. Перевод с 5-го немецкого издания Б.Юргенсона, дополненный русским отделом. М.-СПб., 1901 стб.1504-1505  

Варган, распространенный среди славян и сибирских инородцев музыкальный инструмент. Состоит из небольшой железной подковообразной пластинки с припаянной посредине сталью, издающей звук. Играют пальцем, держа инструмент между губами. Ваган у малороссов называется дрымба, у сербо-хорватов дромбуле, у якутов и др. хомуз, комыс, у черемисов кобаш. Подобный же инструмент известен у немцев, под именем Maultrommel, Brummeisen.

Назад на "Упоминания и краткие заметки о варгане"