Из книги:
"Белов В.Н. Елабужский край на страницах печатных изданий Российской Империи.
Библиографическое исследование. /- М: Издат. «Перо», 2014. – 428 с."
Зеленин Д.К., Верещагин А.С. К вопросу о колонизации прикамских уездов Вятской губернии. Труды Вятской Ученой Архивной Комиссии 1906 года. Вып. I-II. Вятка, Типография П.Д.Харитонова, 1906 с. 49 – 55
В настоящем издании Вятской Ученой Архивной Комиссии приведен материал молодого. на тот момент, исследователя Зеленина Д.К. под названием «Два слова к вопросу о колонизации прикамских уездов Вятской губернии». В нем автор полемизирует по поводу того, что ранее издатель «Переписных книг Елабуги» (а издателем являлся редактор Трудов ВУАК А.С.Верещагин») отметил, что мнение Зеленина о том, что колонизация Сарапульского и Елабужского уездов ни в коем случае ни шла с Вятки можно принять лишь «с оговорками». В настоящей статье, наряду другими приводимыми аргументами Зеленин Д.К. говорит, что не видит необходимости в каких либо оговорках, тем самым подтверждая свое категоричное мнение. Здесь же, после заметки Зеленина напечатано «Одно слово по поводу двух слов Д.К.Зеленина» в котором редактор (Верещагин А.С.) Отвечает своему оппоненту.
Фрагмент из заметки Д.К.Зеленина:
«Настоящая заметка написана нами по поводу замечания издателя елабужской переписной книги 1617 г. («Труды Вятской Ар. Ком.» вып. III, отд. III ст.92), согласно которому наше мнение о пермской, а не вятской колонизации Сарапульского и Елабужского уездов «может быть принято только с известными ограничениями и оговорками». Пока мы не видим необходимости «таких ограничений и оговорок». Единичные колонии вятчан в прикамских уездах, особенно такие торгово-промышленные центры, как гор. Елабуга, не говоря уже о позднейших «вятских починках», конечно не должны идти в счет. Что же касается колонизационной деятельности Елабуги, то пока нам известны лишь колонии ее вне пределов Вятской губернии. Таково село «Челны», основанное в 1626 г. общиной «новых крестьян елабужан» с Федором Поповым во главе, и ряд деревень около этого села. Но и тут население еще более смешанное (благодаря приемы беглых), нежели в самой Елабуге.»
Фрагмент из ответа редактора:
«В числе 42 дв., жильцы которых названы по местности, откуда пришли, показаны дворы: Немчина, Чуваша, Арзамасца, Белозерца, Устюжанина, 2 двора Югриных, 3 двора свияжениных, 3 Лузяниных, 3 Цысолетиных (с Сысолы), 4 Верхокамцев (Зюздинцев – Кайгородцев). Немало дворов из тех, где поименованы пришельцы в Елабугу из разных местностей, принадлежало, стало быть, Вятчанам! Но ведь и в прочих 86 дворах, жильцы которых не обозначены по местности их родины, могли быть плотники, кадошники и другие ремесленники тоже из Вятчан; из Вятчан же могли быть еще жильцы в Елабуге как между прописанными с разными прозвищами (до которых была весьма «охоча» древняя Вятка), так и между Андреевыми, Дмитриевыми, Сакулиными и другими жильцами с разными фамилиями. И таких жильцов из Вятчан надо полагать больше, чем из других местностей, принимая во внимание уже одно то, что большая часть дворов в Елабуге из числа 42, в которых поименованы жильцы по месту их родины, принадлежит Вятчанам.
Как же после этого допустить, без ограничения и оговорок, утверждение Д.К.Зеленина, что колонизация в Елабугу и ее уезд не шла ничуть с Вятки? Это категорическое ничуть, и вызвало самую короткую заметку в «Трудах Комиссии» издателя Переписной книги села Трехсвятского на Елабуге 1617 года. Не будь этого решительного, но скороспешного «ничуть» в Путеводителе г.Зеленина, не стоило бы издателю Переписной книги 1617 г. останавливать внимание читателей на мнении г.Зеленина о колонизации Елабуги и ее уезда.»
Два слова к вопросу о колонизации прикамских уездов Вятской губернии
Даже при самом поверхностном наблюдении, побывавший в Сарапульском или Елабужском уездах и потом попавший в какое-нибудь селение Вятского или Котельнического уезда турист сразу же заметит резкую разницу в типе населения первых двух уездов по сравнению с двумя последними. Разницу эту прекрасно осознает и сам народ. О все этом мне не раз уже приходилось писать («Живая Старина» 1901 г., вып. II; «Кама и Вятка» стр. 72; «Памятная книжка Вятской губернии на 1905 г.» стр. 7-10 почему подробности отпускаю.
Единственное возможное объяснение этого обстоятельства можно найти только в том предположении, что колонизация направлялась в указанные нами местности с разных сторон, что население прикамских уездов пришло сюда не с р.Вятки, а откуда-то из других мест.
Предположение это оправдывается и иного рода данными. Так, старожилы с. Люка (в западной части Сарапульского уезда, недалеко от границы Малмыжского; село это существует не менее ста лет) и деревни Киюка, Люкской волости и прихода, и теперь еще прекрасно помнят, что предки их пришли на р.Люк из гольян, известной пристани на р.Каме. Таким образом, здесь передвижение населения, несомненно, происходило с востока на запад, а не наоборот. Между тем, тип населения в с.Люке совершенно одинаков с обычным типом населения Сарапульского и Елабужского уездов. вывод отсюда ясен.
В монастырской деревеньке 94 двора) Тихие Горы (теперь село Елабужского уезда на р. Каме) мы видим в XVII в. захребетника с прозвищем «Пермяк» (Перетяткович, стр. 151). Даже в слободе Кукарке, в 20-х годах XVII в., мы видим, рядом с Двиняниными и Важениными – Пермитиных и Перминых (там-же, 113), которые впрочем, скорее всего забрались туда с торговыми или промышленными целями.
Другая совсем получится картина, если взять не типичные для прикамских уездов населенные пункты, а изредка встречающиеся здесь вятские колонии, будут ли то позднейшие «вятские починки» или же более древние поселения. Вятчане (употребляю это название в тесном смысле жителей Центральных уездов Вятской губернии) наводнившие теперь чуть не всю Уфимскою губернию, во множестве переселившиеся в Сибирь, и вообще очень склонные к частым переселениям с места на место, не преминули, конечно, проникнуть и в Прикамский край. Среди прихожан того-же села Люка нередко встречается фамилия Вятчанин, неоставляющая сомнения, что носители ее когда-то вышли из центра Вятской губернии, но уже успели «обрусеть» среди своих новых соседей и ничем не отличаются от этих последних. Позднейших «вятских починков» в Сарапульском и Елабужском уездах сравнительно очень много. О том можно судить уже хотя бы по этим цифрам. которые мы заимствуем из исследования Романова «Переселение крестьян Вятской губернии». За два десятилетия, с 1859 г. до 1879-го, в Елабужский уезд перечислилось 1 046 душ крестьян из центральных уездов Вятской губ. (включая и Нолинский уезд). В Сарапульский уезд за то же время перечислилось 734 души из центральных уездов и, кроме того, 855 душ из Глазовского уезда.
К числу более древних вятских колоний в прикамских уездах нужно отнести, например, село Вятское. История этого села, к сожалению, мне неизвестна, но уже самое название его не оставляет сомнения в происхождении его жителей из Вятского края. подобную же вятскою колониею я всегда считал и считаю город Елабугу, некогда село Трехсвятское, — поскольку, разумеется, можно говорить об этнографическом единстве подобных торгово-промышленных центров.
Основанием к такому мнению послужило для меня не столько некоторое отличие в характере елабужцев – горожан от своих соседей (в городах этнографические отличия вообще сильно сглажены), сколько известная легенда о происхождении местной древней святыни, елабужской иконы Спасителя. Легенда эта напечатана Кудрявцевым в «Памятной книжке Вятской губернии на 1899 г.» и приведена так же мною в книге «Кама и Вятка» (стр.47). Легенда эта не оставляет никакого сомнения в том, что метрополиею значительной части жителей гор. Елабуги было село Красное, что около гор. Вятки. Без такового предположения никак нельзя понять, каким это образом в елабужской легенде вдруг объявился живописец совершенно неизвестного на Каме вятского села Красного. Вот почему, в одной из своих прежних статей (Памятная книжка Вятской губернии на 1905 г.», стр. 24) я даже высказал предположение, не имеет ли в виду прозвище елабужцев «гущенники» (сколько мне известно, прозвище это относиться только к горожанам елабужским) знаменитой новгородской гущи? А эта последняя могла попасть в Елабугу, пожалуй что, только через посредство Вятки.
Если бы с. Трехсвятское (нынешний город Елабуга) не было торгово-промышленным центром, то я даже удивился бы, встретив э этом селе, в 1617 г., 12 дворов «Верхокамцев», т.е. бесспорных выселенцев из Пермского края. но в торгово-промышленном центре нисколько не удивительно даже появление «Немчина», а тем более «Арзамасца» и трех «Свияженинов» («Труды Вятской Ученой Архивной Комиссии» вып. III, отд. III, стр. 90-92). вскоре после того, в 1650 г., в Елабужской колонии, городке Челны (теперь село Уфимской губернии), мы находим даже Стародубцев, Галичан, а так же Ярославцев и Астраханцев, причем некоторые из здешних торговых людей одновременно ведут торговлю в противоположных концах тогдашней России (Перетяткович, там же, стр. 136, 131-2).
Вятчане же, а вместе в ними Устюжане, Вычегжане, Лузяне, Цысолетины (с р.Сысолы), Белозеровцы (всего 22 двора) могли явиться здесь не только в качестве торговых и промышленных людей, но и в качестве простых земледельцев, о чем может говорить их количество.
Настоящая заметка написана нами по поводу замечания издателя елабужской переписной книги 1617 г. («Труды Вятской Ар. Ком.» вып. III, отд. III ст.92), согласно которому наше мнение о пермской, а не вятской колонизации Сарапульского и Елабужского уездов «может быть принято только с известными ограничениями и оговорками». Пока мы не видим необходимости «таких ограничений и оговорок». Единичные колонии вятчан в прикамских уездах, особенно такие торгово-промышленные центры, как гор. Елабуга, не говоря уже о позднейших «вятских починках», конечно не должны идти в счет. Что же касается колонизационной деятельности Елабуги, то пока нам известны лишь колонии ее вне пределов Вятской губернии. Таково село «Челны», основанное в 1626 г. общиной «новых крестьян елабужан» с Федором Поповым во главе, и ряд деревень около этого села. Но и тут население еще более смешанное (благодаря приемы беглых), нежели в самой Елабуге.
Сообщил Д.К.Зеленин.
Одно слово по поводу двух слов Д.К.Зеленина
Д.К.Зеленин в предыдущей статье говорит, что она написана по поводу замечания издателя Елабужской 1617 г. Переписной книги, по которому «его (г.Зеленина) мнение о пермской, а не вятской колонизации Сарапульского и Елабужского уездов может быть принято только с известными ограничениями и оговорками».
Вот какое замечание было напечатано в «Трудах Вятской Ученой Архивной Комиссии» (вып. III. 92) при издании Елабужской Переписной книги 1617 года:
«Составитель Путеводителя по Каме и Вятке Д.К.Зеленин говорит, что колонизация сюда (в Елабужский уезд) направлялась из Перми, а ничуть не с р.Вятки. Нам кажется, что такое утверждение может быть принято только в ограничениями и оговорками».
Почему сделано такое замечание при издании Елабужской Переписной книги 1617 года? – А вот почему.
В этой Переписной книге, составленной 40-50 лет спустя по основании дворцового села на Елабуге, в числе 128 дворов, показаны 42 двора с указанием местности. из которой пришли на Елабугу жильцы этих дворов, 17 дворов с указанием ремесла их жильцов (плотников, бочкарей, кадошников, судовиков, горшечников, сапожников, овчинников, кузнецов, епанешников и др.), 20 дворов с указанием прозвищь их жильцов (Муха, Лодыга, Бусыга, Лапоть, Сыропят, Шалаум, Кнут, Лакомка, Кочет, Бурундук и т.п.), а у остальных жильцов прописаны их фамилии (Быков, пиков, Сусанин, Гагин, Сакулин, Кокорев, Андреев, Дмитриев и т.д.).
В числе 42 дв., жильцы которых названы по местности, откуда пришли, показаны дворы: Немчина, Чуваша, Арзамасца, Белозерца, Устюжанина, 2 двора Югриных, 3 двора свияжениных, 3 Лузяниных, 3 Цысолетиных (с Сысолы), 4 Верхокамцев (Зюздинцев – Кайгородцев). Немало дворов из тех, где поименованы пришельцы в Елабугу из разных местностей, принадлежало, стало быть, Вятчанам! Но ведь и в прочих 86 дворах, жильцы которых не обозначены по местности их родины, могли быть плотники, кадошники и другие ремесленники тоже из Вятчан; из Вятчан же могли быть еще жильцы в Елабуге как между прописанными с разными прозвищами (до которых была весьма «охоча» древняя Вятка), так и между Андреевыми, Дмитриевыми, Сакулиными и другими жильцами с разными фамилиями. И таких жильцов из Вятчан надо полагать больше, чем из других местностей, принимая во внимание уже одно то, что большая часть дворов в Елабуге из числа 42, в которых поименованы жильцы по месту их родины, принадлежит Вятчанам.
Как же после этого допустить, без ограничения и оговорок, утверждение Д.К.Зеленина, что колонизация в Елабугу и ее уезд не шла ничуть с Вятки? Это категорическое ничуть, и вызвало самую короткую заметку в «Трудах Комиссии» издателя Переписной книги села Трехсвятского на Елабуге 1617 года. Не будь этого решительного, но скороспешного «ничуть» в Путеводителе г.Зеленина, не стоило бы издателю Переписной книги 1617 г. останавливать внимание читателей на мнении г.Зеленина о колонизации Елабуги и ее уезда.
Остальное в «Двух словах» г.Зеленина не имеет прямого отношения к заметке издателя Переписной книги 1617 г. О разности между населением северных уездов Вятской губернии и населением южных писано и издателем Переписной книги и другими задолго до г.Зеленина. Что касается указаний его на Люк, Тихие Горы, Чалны, то такие указания некоторых местностей не могут еще иметь решающего значения по вопросу колонизации среднего и низового При-Камья. Им могут быть противопоставлены указания другого рода, например на заселение Вятчанами Вятских Полян, всего в каких-нибудь 50 верстах от Елабуги, где уже в первой половине XVII века в отчине Трифонова монастыря, в селе Рождественском было более 90 дворов.
Редактор[1]
[1] Редактором, как и издателем Переписных книг о которых идет речь в статье являлся А.С.Верещагин