Трапезников А.И. По следам древних культур. газета «Новая Кама» от 28 мая 1991 г.
-
1. Во глубине веков
В глубокой древности, 40 тысяч лет назад, после великого оледенения климат Прикамья потеплел. Густые леса покрывали весь край. В их дебрях водились мамонты, шерстистые носороги, кабаны, медведи, останки которых часто встречаются в этих местах.
За семь столетий до н. э. по берегам рек Камы, Вятки, Белой, Ика, Ижа, Зая уже жили люди. Их городища и могильники обнаружены и на территории нашего района. Наиболее известны Свиногорское и Котловское городища, Ананьинский могильник, Луговская стоянка, Тураевские курганы.
Находки, обнаруженные археологами, свидетельствуют о том, что люди в этих местах занимались в основном охотой и рыболовством. Орудия охоты, домашние вещи изготавливали из кремня, кости, позднее — меди и бронзы.
О жизни людей в V веке н. э. можно судить по находкам, обнаруженным на территории Красноборского района и по нижнему течению реки Ик. Там найдены остатки сосудов с точечным орнаментом, осколки каменных топоров, стрелы, ручные рубила. В дальнейшем живущие здесь племена стали ядром народностей угро-финской группы, в которую вошли марийцы, удмурты и другие народы.
Сам город Елабуга расположен на берегу реки Кама в ее нижнем течении. Благоприятное месторасположение селения, находящееся между Уралом и Центральной Россией, способствовало его быстрому заселению и росту.
-
2. Ананьинская культура
Открытие древней стоянки
Удивительная история открытия Ананьинского могильника, давшего науке новую неизвестную культуру, принадлежит Ивану Васильевичу Шишкину — отцу великого художника Ивана Ивановича Шишкина, открывшего в 1855 г. поселение первобытного человека в Прикамье.
В 7 км от Елабуги затерялась маленькая деревенька Ананьино, расположенная в пойме реки Тоймы. Кругом дурманящий запах лугов, озера, а рядом Большой Бор, с его вековыми шишкинскими соснами, дополняют эту живописную картину.
Здесь между Ананьиным и поселком Луговым вашему взору открывается холм высотой до 4-х метров и в окружности свыше 200м. Это и есть известный всему миру Ананьинский могильник.
Еще в VIII — III в.в. до и. э. родственные племена — далекие предки современных коми-пермяков, удмуртов и других народностей, создали высокую и своеобразную культуру. Она известна в науке под названием «ананьинской» по первому открытому памятнику этой культуры — могильнику на Каме у села Ананьино Елабужского уезда Вятской губернии.
В 1852 году в № 45 «Казанских губернских ведомостей» были помещены отрывки из произведения булгарского летописца XVI века Шереф-Ездина (Шараф-ад-дина), в которых говорилось, что татарский хан Тимур-Аксак (в переводе с татарского – хромой Тимур), разорив Чертово городище (Булгарское укрепление близ города Елабуги), посетил могилы последователей Магомета, находившиеся в устье реки Тоймы, впадающей в Каму под городищем.
Если это так, то Шараф-ад-дин был не булгарский летописец XVI века, как пишет А. В. Збруева в статье «Население берегов Камы в далеком прошлом», а современником Тамерлана, оставивший нам описание его походов. Следовательно, первым, кто посетил и открыл Ананьинский могильник, был знаменитый Тамерлан[1]. Откуда Тамерлану было известно о могильнике?
Спустя многие годы сообщение в «Казанских ведомостях» о могильнике попало на глаза московскому профессору археологии К. И. Невоструеву[2]. В Елабугу было отправлено письмо Ивану Васильевичу Шишкину — отцу художника И.И. Шишкина, интересовавшемуся историческими древностями и написавшему книгу «История города Елабуги», с просьбой проверить и сообщить, нет ли в окрестностях города древнего кладбища или кургана.
Вскоре Иван Васильевич прислал ответ, в котором говорил, что около села Ананьино есть что-то наподобие холма, какое-то старое кладбище, откуда местные жители вырывали камни с различными изображениями и надписями, развозя их по домам и употребляя под фундаменты строений.
Через некоторое время И. В. Шишкин прислал К. И. Невоструеву несколько бронзовых предметов, найденных на могильнике.
В течение 1856 и 1857 годов шла оживленная переписка с удельным ведомством о разрешении проведения раскопок могильника. Однако Шишкину и Невоструеву в этом было отказано. Позднее И.В. Шишкин неоднократно бывал на Ананьинском холме — могильнике и разыскал у подножия кургана несколько бронзовых украшений, которые отослал профессору Невоструеву.
Ананьинский могильник дал имя особой, так называемой ананьинской культуре, памятники которой (остатки поселений, могильников, клады, жертвенные места, случайные стоянки) расположены на высоких берегах притоков и самой Камы в ее среднем и нижнем течении: Вятки, Чусовой, Белой с их притоками и прилегающим к устью Камы отрезком средней части Волги и ее притоков — Ветлуги и Утки.
Такие памятники с общим названием «Ананьинской культуры» подразумевают одинаковый уровень развития группы племен, имеющих схожее развитие, одинаковое хозяйство и общественное устройство и относящихся к одной эпохе.
В 1858 году, уступив, наконец, настойчивым просьбам Невоструева и Шишкина, удельное ведомство поручило своему чиновнику П. В. Алабину провести раскопки Ананьинского могильника. В доме-музее Шишкина до сих пор хранится рисунок — эскиз Ананьинского холма-могильника, выполненный молодым И.И. Шишкиным. По этому рисунку можно судить о его первоначальном виде.
К сожалению, Алабин не имел специального образования, и его раскопки велись не научными методами, принося скорее вред, чем пользу. Не был составлен план раскопок, не проводились замеры могильника, найденные впоследствии находки не были зарисованы, описаны или сфотографированы.
Для земляных работ с окрестных деревень Мальцево, Ананьино, Поспелово было собрано до ста крестьян. Сначала раскопали восточный холм (окружностью 200 метров и высотой около четырех метров). При такой спешной работе не было точных научных наблюдений, описаний, чертежей, рисунков раскопок. Только за один день было вскрыто 48 погребений. Однако даже эти раскопки дали богатый, интерес- ный и совершенно новый археологический материал. Нашли погребения, состоящие из одних черепов.
Все мужские захоронения имели оружие, орудия труда, украшения из бронзы, кости, иногда и железо. Были обнаружены неизвестные доселе археологической науке втульчатые бронзовые топоры — кельты, прорезные бронзовые копья. Все эти находки получили название ананьинских.
Спустя 10 лет Невоструев снова посетил село Ананьино. У одного из местных жителей он случайно обнаружил надгробную плиту с могильника высотой 153 сантиметра и шириной 35 сантиметров. На ней был изображен воин в остроконечном головном уборе, в узком кафтане с поясом, в штанах и мягких сапогах. При нем было оружие: кинжал, боевой топор, стрелы. Очевидно, художник запечатлел изображение человека, жившего в ту эпоху. Сейчас эта находка хранится в Государственном историческом музее в Москве на Красной площади.
Позднее, уже в советское время, в Луговском могильнике было обнаружено погребение человека — воина. Рядом с ним находилось копье с железным наконечником, железные нож и меч. Последний очень напоминал скифский. Это захоронение следует отнести к VI веку до нашей эры. Отсюда следует вывод, что железный век в Приуралье и Прикамье начался приблизительно в VII веке до нашей эры. В одно время, начиная с 1950 года, в музее Шишкина имелся уголок Ананьинской культуры. Под стеклом хранились останки человека той эпохи, у головы которого стоял маленький горшочек, а у пояса находилось его оружие — меч и ножи.
В течение многих лет после раскопок Ананьинского могильника по берегам реки Камы и ее притоков — Белой и Вятки — было исследовано еще 20 поселений и могильников, относящихся к VIII — VI в.в. до н. э. В числе последних — Маклашевский и Гулькинский на реке Утке, являющейся притоком Волги. В пойме Камы был обнаружен Луговской могильник, в окрестностях Елабуги — селище Отарка, на реке Вятка — Пижемское городище. Древние Ананьинские поселе- ния были широко разбросаны на большой территории нашего края. Во всех могильниках находились предметы ананьинского типа.
Ананьинский человек, его потомки
При современном уровне развития науки оказалось возможным воссоздать образ и внешний вид человека, жившего более 2500 лет назад и создавшего знаменитую ананьинскую культуру. Ученый-антрополог М. М. Герасимов, воссоздающий по черепу внешний вид человека, определил, что таких людей, которые жили в то время, сейчас уже нет. Они имели скифско — монгольские черты, невысокий рост (мужчины 158 — 166 сантиметров, женщины 147 — 153 сантиметра), широкое лицо, покатый лоб, мужчины — сильно развитые надбровья. Это были сильные, закаленные в постоянной борьбе с окружающей суровой действительностью люди, готовые в любую минуту отразить набеги врагов. Они никогда не расставались с оружием, которое и после смерти укладывалось к ним в могилу. В женских погребениях находились украшения, которые, согласно верованиям, были необходимы им в потустороннем мире.
Со временем ананьинцы нашли совершенное и неприступное место для строительства поселения — район Чертова городища. С запада они вырыли земляной ров, который заканчивался на севере выходом в овраг, южная часть укрепления выходила к обрыву над рекой Камой. В результате проведенных профессором Спицыным раскопок на Чертовом городище были найдены орудия труда, идентичные ананьинским[3]. Обнаружены и жилища древних поселян — большие землянки с очагами, дым из которых выходил через верхнее отверстие. Жилища имели дровяное покрытие. В жертвенных очагах были найдены обгорелые кости животных, рыб и людей. Прежде чем принести жертву, ее убивали, а затем сжигали. Неподалеку от жертвенника найдена и могила шамана, вокруг ног и головы которого рассыпаны пуговицы, напоминающие бубенчики. Все эти находки были помещены в Музей изобразительных искусств имени Пушкина в Москве.
По прошествии почти ста лет после открытия ананьин- ской культуры и первых раскопок могильников в окрестностях Елабуги было обнаружено еще несколько стоянок и могильников. Прежде всего, это Пьяноборский (Красноборский) могильник, Котловское и Тихогорское городища.
Летом 1937 года Алексей Илларионович Софронов, житель села Ананьино, начал копать ямы для столбов под изгородь и на глубине 40 — 50 сантиметров неожиданно наткнулся на останки человека. Раскопав захоронение, он увидел на голове умершего бронзовый венец, на руке — браслет из этого же металла, а возле правого плеча — горшочек емкостью около четверти литра. Софронов сообщил о находке городским властям. Через месяц в Ананьино приехала профессор — археолог А. В. Збруева (научный сотрудник Института истории материальной культуры Академии наук СССР. – В.Б.), которая забрала все находки. Спустя два месяца прибыла экспедиция. В результате проведенных раскопок из могильника было извлечено 23 человеческих скелета, бронзовые копья, стрелы, остатки луков, а также горшочки разных размеров. Позднее, в 1938 — 1940 годах, раскопки были продолжены. В результате найдено не менее 70 скелетов, множество бронзовых топоров, обнаружены жилища-землянки, в которых две с половиной тысячи лет назад жили люди[4].
Советские историки установили, что современные удмурты, как народность, сложились в междуречье рек Камы и Вятки, коми — на верхней Каме и Вычегде. Древние ананьинцы же являются их предками. Не случайно в традициях удмуртов и коми-пермяков прослеживаются элементы ананьинской культуры: круглодонная посуда ананьинского типа сохранилась в селениях удмуртов и коми-пермяков. До настоящего времени головными уборами удмуртских женщин являются повязки из вышитых полосок холста, обшитых монетами, блестками и позументами. Остатки подобных головных уборов найдены и в ананьинских могильниках. Приехав в удмуртскую или марийскую деревню в праздничный день, можно увидеть национальные наряды этих народов. На голове у женщин — венчик с монетами, на груди — от нескольких десятков до сотен серебряных монет, пришитых рядами. При ходьбе и танцах они издают мелодичный звон.
Связь ананьинцев с окружающими племенами
Археологические находки подтверждают рассказы греческого историка Геродота о том, что ананьинцы имели постоянные торговые связи со скифами и другими племенами. В могилах и на поселениях найдено оружие скифского типа — мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел. Оружие скифов было более совершенно, и ананьинцы обменивали его на пушнину — шкурки соболей, куниц, бобров, белок, лисиц.
В то же время на территории Скифии находили вещи ананьинской культуры — боевые топоры, ножи, украшения. Оживленные связи ананьинцы поддерживали и с племенами Северного Кавказа. Так, в погребениях Пьяноборского, Луговского, Морквашинского могильников были найдены кавказские кинжалы и украшения. На Кавказе же в могилах того времени — типичные ананьинские боевые топоры-клевцы и поясные крючки с изображением хищников Прикамья.
Прослеживаются связи ананьинцев и с севером. Ананьинские бронзовые топоры-кельты были распространены на побережье Белого моря, на территории нынешней Финляндии и северной Норвегии. Ряд ананьинских вещей обнаружен на верхней Волге, Вишере, Северной Двине.
Существовали и связи с востоком. Ананьинские кельты, секиры проникли даже в Западную Сибирь.
Близкие к ананьинским типы топоров, глиняной посуды и украшений позволяют предположить, что по обе стороны Урала жили родственные им племена, а межплеменные связи были широки и разнообразны. Из Сибири к ананьинцам проникают боевые топоры в форме кинжалов. Удивительным примером связи между народами явились находки в ананьинских могильниках: статуэтки египетского бога Амона на ананьинском Концегорском Селище на реке Чусовой, иранская бронзовая чаша, средиземноморские раковины и бусы из египетской пасты.
Верования
Обнаружено всего около двенадцати типов ананьинских могильников, которые располагались на высоких берегах рек Волги, Камы, Вятки, Белой и их притоков. Все они обязательно имели вид на реку. По всей видимости, это было связано с представлениями ананьинцев о загробной жизни, о путешествии в мир иной в лодке. Умерших хоронили ногами к реке. Над самой богатой могилой даже ставили лодку — ладью.
При погребениях большую роль играл огонь. Часть жертвенных животных сжигалась, и в могилу подсыпался слой земли с углем из жертвенного костра. Ананьинцы верили, что огонь имеет очистительную силу, у них существовало свое представление о переходе из «страны живых» в «страну мертвых». Ананьинцы считали, что вещи, которые кладутся в могилу, пригодятся покойнику в ином мире. Они верили в загробную жизнь, полагая, что, переплыв «реку смерти», умерший начинал иную жизнь.
Для чего в могилы клались глиняные горшочки и чашечки, пока неизвестно. Однако наверняка известно, что убитые животные в захоронениях должны были служить запасом пищи для умерших. Существовало у ананьинцев и поминальное угощение. Следы его найдены при раскопках Луговского могильника. Как правило, это обожженные кости лошадей, коров, лосей, медведей. Поминки устраивались прямо на могильнике.
Были у ананьинцев и жертвенные места. Поклонялись они идолам — деревянным истуканам с грубо вырезанным человеческим лицом.
У ананьинцев существовало представление, что человек может превращаться в другие существа, также как растения и животные могут принимать человеческий облик. Тесная связь с природой была причиной развития тотемизма, признаки наличия которого в виде изображения животных встречаются на различных предметах того времени. Чаще всего изображались лось и медведь. Изображение фантастического хищного зверя характерно как для скифов, так и для ананьинцев.
Оружие не всегда служило по своему привычному назначению. Например, бронзовые топоры-секиры были признаками и символами власти. Хищные птицы изображались на оружии ананьинцев, как символ магических существ. Эти изображения, по их мнению, придавали оружию лучшие боевые качества — стремительность и силу удара.
Можно с уверенностью сказать, что у ананьинцев существовало и поклонение солнцу, изображение которого часто встречается на бронзовых бляхах и пряслицах. На одной из пряслиц вокруг центрального отверстия находится изображение солнца с семью лучами, вокруг которого по кругу идут звери. Оно олицетворяет видимое движение солнца по небу.
Существовал у ананьинцев и культ медведя, о котором свидетельствует наличие его клыков в виде амулетов, а также многочисленные изображения этого зверя.
Общественный строй
Раскопки могильников свидетельствуют о том, что общество ананьинцев уже миновало процесс разделения на группы с разным положением, привилегиями и богатством. Алабин, проводивший первые раскопки могильников, обратил внимание на необычные атрибуты некоторых могил. Они были окружены каменными кругами, а над захоронениями стояла каменная ладья.
Самым интересным и неожиданным было найденное погребение вождя или военачальника. Рядом с ним было захоронено шесть мужчин и одна женщина. Все они лежали головами на север. По обе стороны от тела вождя находились по два мужчины, вооруженных топорами, копьями и стрелами. В ногах у знатного человека лежала женщина с горшочком в руках, заполненным костями животных и рыб. В правом углу могилы находились кости лошади с богатыми украшениями, в левом — предметы женского туалета. При выходе из могильника, примерно в семидесяти сантиметрах друг от друга располагались еще двое вооруженных мужчин. По всей видимости захороненные с вождем воины состояли в его охране, а женщина являлась женой. На голове у каждого из них был венец с рисунком.
Процесс расслоения общества можно проследить и при изучении женских погребений. Некоторые из них имели богатые украшения — нагрудные бляхи, ожерелья, перстни, браслеты, дорогие украшения головного убора. В других находились лишь одна — две бусины или глиняная чашечка. Часть женских захоронений не имела абсолютно никаких вещей.
Вероятно ананьинское общество имело патриархальный характер, главой рода считался мужчина. Наверняка, они держали и рабов, плененных в результате постоянных войн.
Общество ананьинцев делилось на три группы: родовую знать, к которой принадлежали военачальники и вожди, простых граждан рода — воинов и земледельцев — и рабов, используемых только для работы.
Площадь поселений ананьинцев, которые находились на возвышенностях, была, как правило, невелика. В каждом поселении проживало от 40 до 50 человек. Ананьинцы жили в постоянной опасности, исходящей от соседних племен.
Женщина в ананьинскую эпоху
Внимательно изучая глиняные фигурки женщин, найденные при раскопках поселений ананьинцев в Сарапуле, можно увидеть, что они носили в то время плащи, расшитые цветной материей или мехом, длинные платья с рукавами, рубашки с поясом, украшенные вышивкой, передники, нагрудные украшения и ожерелья.
Находки в женских могилах значительным образом дополняют наши знания о женских нарядах. Их головные уборы охватывали голову и украшались бронзовыми венчиками с отверстиями для продевания шнура или ремешка. На шее женщины носили ожерелья из мелких бронзовых круглых бус. В поздних могилах появились стеклянные бусы — синие гладкие, синие с белыми глазками и черные. В ожерелье входили и металлические подвески из листовой бронзы в виде треугольников, трапеций и цилиндров.
Особый интерес представляет ткань, найденная П. В. Алабиным в одном из могильников. Она очень тонкая, шерстяная с полотняным переплетением волокон. Ткань была окрашена в алый цвет. Однако остатков ткацких станков найдено не было.
Ананьинская женщина занималась в основном земледелием, ткачеством, собирательством и домашним хозяйством.
Промыслы и изделия
Основную массу всех находок ананьинской культуры составляют обломки глиняной посуды. Форма сосудов во всех местах распространения ананьинских племен была одна и та же — низкие круглодонные чашки, сделанные от руки, без помощи гончарного круга. Иногда встречаются более высокие и маленькие конусообразные чашки с яйцевидным дном.
В верхней части этой посуды нанесен орнамент в виде ямок, нарезок, оттисков шнура или штампа с зубчиками.
Среди находок ананьинской культуры было множество костяных предметов — наконечников стрел, рыболовных крючков, острог, рукояток ножей, иголок, гребней.
Также найдены костяные лопаточки для обработки кожи. Ими счищали жир. Для шитья одежды употреблялись бронзовые иглы, использовались также костяные и бронзовые шилья.
Среди племен было развито ткачество. Однако сведения об ананьинских тканях весьма малочисленны и неполны. Ткани были в основном шерстяные, довольно грубые. Предположительно, материалом для их изготовления служила и конопля, растущая в Прикамье в диком виде.
Ананьинцам приходилось делать большие запасы продуктов для себя и кормов для скота на зиму. Охота и рыболовство постепенно отходят на второй план, но все же продолжают иметь огромное значение в структуре питания. Об этом свидетельствует многочисленные кости диких животных, найденные при раскопках, а также орудия охоты и рыбной ловли. Охотились ананьинцы с помощью копий и стрел, от которых сохранились каменные, костяные, бронзовые и железные наконечники. В качестве орудий для рыбной ловли применялись рыболовные крючки, гарпуны и остроги. Более мелкая рыба ловилась при помощи сетей. Археологи находили также каменные и глиняные грузила.
Источником существования племен являлось комплексное ведение хозяйства: люди занимались и земледелием, и скотоводством, и охотой, и рыболовством, и собирательством.
Ананьинцы были также хорошо знакомы с металлургией. В Прикамье известны места древних разработок меди, одно из них находится близ Котловского могильника ананьинского времени. В некоторых мужских погребениях найдены куски медной руды и сплавы бронзы. В поселениях обнаружены каменные песты, служившие для дробления руды, глиняные тигли, в которых плавился металл, литейные формы для отливки топоров-кельтов, копий и наконечников стрел, а также медный шлак.
Если медь можно было найти на месте, то олово для получения сплава твердой бронзы, необходимой для изготовле-ния оружия и орудий труда, привозилось из Западной Сибири и Казахстана.
Ананьинцам была известна также металлургия железа — железный наконечник копья, найденный при раскопках Луговского могильника и относящийся к VII веку до н.э. был, несомненно, местной работы.
Жилища
Долгое время считалось, что ананьинцы имели жилища наподобие современных юрт. Лишь в 1934 -1936 годах при раскопках Концегорского селища были обнаружены остатки большого полуподземного жилища. Длина подобных коллективных землянок достигала 40 метров, а ширина — от 4 до 6 метров. Пол был ниже уровня земли примерно на 80 сантиметров. Жилище имело два выхода, стены его были деревянными, крыша — двускатной, опиравшейся краями на невысокие стены. По средней линии жилища были сложены очаги для приготовления пищи. Дым уходил вверх, через специально оставленное отверстие. Около очагов проходила вся жизнь ананьинцев. Здесь изготавливались орудия труда, женщины шили одежду, плели изделия из лыка и бересты, сети для рыбной ловли, отливали оружие и другие предметы из бронзы. Остатки таких длинных полуподземных жилищ обнаружены на реке Чусовой. Они относятся к периоду бронзовой эпохи.
В настоящее время могильники никем не охраняются и не имеют специального охранного статуса — грамот. Многие районы, где находились поселения и могильники, отведены под сады — огороды. Большинство исторических свидетельств об ушедшей эпохе сегодня безвозвратно утеряно.
[1] В.Белов. Подлинность рукописи Шараф-эт-дина, равно, как и посещение Тамерланом устья Тоймы признается далеко не всеми представителями официальной «науки» и в контексте данной работы также должна рассматриваться лишь в виде версии, которую разделяет автор. При этом мы считаем, что даже если как сама рукопись, так и факт пребывания в наших краях Тамерлана соответствуют действительности, то не стоит отождествлять Ананьинское поселение, открытое И.В.Шишкиным с местом упокоения мусульманских святых, посещенным Тамерланом. – В.Б.
[2] В.Белов. Говоря о профессоре Московской духовной академии Капитоне Ивановиче Невоструеве, автор умалчивает о том, что К.И.Невоструев являлся не просто «московским профессором», а был нашим земляком, уроженцем г.Елабуги, родившемся в 1815 году в семье Елабужского священника И.Невоструева. Личность Капитона Ивановича настолько ярка, неординарна и незаслуженно забыта, что статья о нем вполне достойна включения в раздел «Знаменитые елабужане». Этот пробел мы, по возможности, восполним в одной из последующих книг. – В.Б.
[3] В.Белов. Вятский историк, краевед и ученый, действительный член Русского Географического Общества А.А.Спицин обобщил свои исследования в большой комплексной работе:
«Спицин А.А. Приуральский край. Археологические розыскания о древнейших обитателях Вятской губернии. Материалы по археологии восточных губерний России, собранные и изданные Императорским Московским археологическим обществом на высочайше дарованные средства. Вып. I (Под ред. Д.Анучина). М., Типография Э.Лисснера и Ю. Романа 1893».
[4] В.Белов. Об этих раскопках рассказывала статья А.В.Збруевой «О чем говорят раскопки в Луговом», опубликованная в елабужской газете «Сталинский путь» от 23 сентября 1948 года.