Збруева А.В. Ананьинский могильник. Советская археология, № 2. 1937 с.95-111
Збруева А.В.
Ананьинский могильник
В археологической литературе найдется мало памятников, которые имели бы столь важное значение и вместе с тем были бы в общем так плохо исследованы и изданы и так сильно разрушены раскопками, как известный Ананьинский могильник, расположенный на дюнном всхолмлении близ дер. Ананьино Челнинского кантона Татреспублики.
По имени этого могильника получила название целая эпоха, он дал около 79 погребений и массу вещественного материала, хранящегося в музеях Москвы, Ленинграда, Казани и других музеях СССР и в Гельсингфорсском музее Финляндии.
По подсчету А. М. Тальгрена, погребальный инвентарь могильника, без материала из раскопок 1930 г., состоит из 1500 объектов, не считая фрагментов сосудов и бус. Из них в Ленинграде хранится около 150 предметов, в Москве 140, в Казани 280, в других музеях СССР около 100 и в Гельсингфорсе 830.
Достаточно перечислить фамилии исследователей, чтобы представить себе, как сильно изрезана раскопками площадь могильника. Его раскапывали: П. В. Алабин (1858 г.), П. И. Лерх (1865 г.), проф. К. И. Невоструев (1870 г.), И. Р. Аспелин (1870 г.). В конце 70-х гг. могильник осматривали и производили частичные раскопки члены Казанского общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете — Н. Ф. Высоцкий, Н. Малиев, Н. А. Толмачов и П. Д. Шестаков; в 1880 г. его раскапывал Радаков, в 1881 — П. А. Пономарев, в 1891 —1894 гг. — Ф. Д. Нефедов и после него — Н. Блинов.
Если вспомнить еще, что, начиная с 1858 г. до конца XIX в., могильник непрерывно раскапывался местными крестьянами, продававшими найденные вещи любителям старины, и разрушался весенними разливами Камы, то получится полное представление о степени разрушенности памятника.
К этому нужно прибавить, что материал из раскопок могильника чрезвычайно плохо издан: до сих пор в издании нет ни одного рисунка погребений с сопровождающим их инвентарем. Основные работы по раскопкам могильника П. В. Алабина и П. А. Пономарева были изданы без единого рисунка. Особенно приходится пожалеть о том, что до сих пор не изданы черновые рисунки П. А. Пономарева, исследования которого были произведены очень тщательно и сопровождались необходимыми зарисовками. Как это ни странно, но иллюстрации к погребальному инвентарю Ананьинского могильника мы находим, главным образом, в работах И. Р. Аспелина [1] и А. М. Тальгрена.[2] Из русских работ с иллюстрациями изданы материалы проф. Новоструева и Ф. Д. Нефедова, но ни тот ни другой не дали изображений погребальных комплексов.
В литературе известны 2 сводки по ананьинской культуре: А. А. Спи- цына (1893 г.), который впервые и весьма убедительно высказал мысль о культурном единстве древних могильников Вятки — Камы и костеносных городищ[3] и сводка А. М. Тальгрена в работе «L’epoque dite d’Ananino dans la Russie orientale», 1919 г.,[4] где автор развивает и дополняет положения А. А. Спицина и высказывает мысль, что ананьинская культура развивалась из более древних местных культур века бронзы.
В течение 1925—1930 гг. Московский антропологический институт организовал ряд работ по изучению ветлужских и вятско-камских костеносных городищ, в частности раскопки Ананьинского могильника, произвел оные в конце июля и начале августа 1930 г. под руководством Б. С. Жукова.
В виду того, что могильник был уже много раз раскопан и не только не исключена была возможность отсутствия на могильном холме нетронутых мест, напротив, последнее обстоятельство представлялось наиболее вероятным, Академический центр Татреспублики, организовавший совместно с Антропологическим институтом экспедиционные исследования 1930 г., поручил заведующему Археологическим отделом Центрального музея Татреспублики Н. Ф. Калинину произвести предварительное обследование памятника с целью выяснения современного состояния могильного холма и узнать, не находят ли местные жители после весенних разливов р. Камы и ее притока Тоймы человеческих костей или бронзовых предметов, вымытых из могильника.
Разведка Н. Ф. Калинина, на основании рассказов местных жителей и стариков, участников или очевидцев прежних раскопок могильника, вскрыла прежде всего грандиозность этих раскопок. Так, например, на работы под руководством П. В. Алабина в 1858 г. «согнали» крестьян с трех ближайших деревень б. Удельного ведомства в количестве свыше 100 чел., которые прорыли огромную траншею («канаву») по направлению с востока на запад; земля, выбрасываемая из траншеи, увозилась на телегах. О том, как поспешно и грубо производились раскопки Алабина, говорится и в работе П. А. Пономарева «Ананьинский могильник» и в других работах.
Во время раскопок 1894 г. под руководством Пономарева, при участии А. Ф. Лихачева и Малиева, площадь могильника была прорезана траншеями по направлению с севера на юг, причем П. А. Пономарев в своем описании работ по ананьинской дюне говорит о целой системе траншей, заложенных А. Ф. Лихачевым, не указывая их направления. Так как ни один из предыдущих исследователей памятника не оставил планов своих разрезов, указания местных жителей были чрезвычайно ценны.
Н. Ф. Калинин при осмотре могильника нашел часть черепной крышки и нижнюю челюсть человека в осыпи юго-западной части дюнного всхолмления. Таким образом, разведки Н. Ф. Калинина давали слабую надежду, что не весь материал памятника исчерпан предыдущими раскопками и размывами реки, но что еще возможна находка непотревоженных мест. Описывая поверхность могильного холма после его осмотра, П. А. Пономарев (1881 г.), Ф. Д. Нефедов (1893—1894 гг.) пишут следующее:
«На поверхности черноземного пласта, покрытой тощей травою, не без труда можно было различить несколько темных пятен — следов позднейших раскопок. Часть дугообразного вала на западном конце и узкая лощинка, которые становятся заметными только тогда, когда их укажут местные старики-крестьяне, — служат единственными свидетелями обширных раскопок Алабина».[5]
«Ананьинский могильник… после сорокалетних раскопок и расхищений представляет безобразные груды земли и мрачные ямы». [6]
«Печальный вид представляет в настоящее время этот памятник: по всей дюне лежат бугры черной земли, ямы, всюду рассеяны черепки, человеческие кости, камни… [7]
Песчаный холм, известный под именем Ананьинского могильника,- представляет собою остаток большой дюнной гряды, вытянутой в общем с северо-запада на юго-восток, параллельно современному берегу р. Камы (рис. 1). Небольшие остатки этой гряды в виде невысоких песчаных холмиков, почти уничтоженных размывом Камы, находятся по обе стороны могильного холма на расстоянии около 500 м от него.
Самый могильный холм сильно размыт с юго-запада, так что дорога, находившаяся во время первых раскопок могильника с 1858 г. под самым холмом, в настоящее время проходит в расстоянии нескольких десятков метров к юго-западу (с.м. план могильника). Если верить старожилам, все прежние раскопки производились в части холма, смытой Камой. По этому поводу П. А. Пономарев в своей работе «Ананьинский могильник», упоминая об эскизе Шишкина, сделанном в последней четверти XIX в., где на окраине дюны, за изгородью, заметны отдельные черноземные холмики, пишет следующее:
«В настоящее время весенними разливами уже успело отрезать от дюны всю южную окраину, где стояла изгородь, и даже значительную часть черноземного пласта, за противоположную, т. е. северную сторону которого давно уже пришлось перенести и изгородь».
Самый холм имеет два возвышения — восточное, где и производились раскопки, и западное, где жители дер. Ананьино до сих пор зарывают павший скот, причем при рытье ямы ни человеческих костей, ни бронзовых вещей ими никогда обнаружено не было.
Северо-восточная часть холма покрыта толстым слоем слоистого светлого песка, надутого в процессе движения дюны сравнительно недавно.
Поверхность могильника более или менее ровная, кое-где поросшая пучками редкой травы. Подъемный материал — фрагменты керамики, костей, бронзовых и железных предметов — рассеян на большом расстоянии, начиная от осыпи могильного холма до дороги, в юго-восточном направлении и от «Гуменщины»— остатка дюны у самой дер. Ананьино, до небольшого возвышения в расстоянии около 500 м к северо-западу от могильника. Часть обломков керамики вполне соответствует обычному представлению о сосудах ананьинского типа, часть же отличается от него, — встречаются фрагменты плоских днищ.
Среди подъемного материала были найдены 2 бронзовых бляшки в виде двух рельефных кругов, соединенных перемычкою с петлями для прикрепления на обратной стороне.
Такие бляшки обычны для ананьинских погребений.
При зачистке края юго-западной части дюны обнаружена верхняя часть рукоятки ножа или кинжала с двумя загнутыми внутрь округлыми концами (один из них обломан) и часть какого-то бронзового предмета.
В первую очередь необходимо было вскрыть стратиграфию памятника и вместе с тем определить места, не потревоженные прежними раскопками. С этой целью была произведена зачистка осыпи дюны с юго- восточной стороны. Получилась следующая картина. Под слоем надувного песка разной толщины залегает слой темнокоричневой, почти черной супеси, насыщенной гумусом, — «пласт жирного чернозема)), в котором, по словам П. А. Пономарева, были вырыты могильные ямы. Под ним находится светлый слоистый песок, иногда с прослойками красной глины.
Характеризуя расположение и стратиграфию Ананьинского могильника, П. А. Пономарев пишет, что он расположен на гривке посреди южной окраины дюны, в том пункте, где дюна достигает наибольшей высоты и спускается в сторону Камы двухсаженной кручей, прикрытой сверху черноземом. Пласт чернозема имеет форму продолговатого овала, длиною в 30 саж. и шириною в 7 саж.; толщина черноземного слоя в средней части обрыва доходит до 3 арш.. а во все остальные стороны постепенно сходит на-нет.
Этот-то едва заметный черноземный пригорок, находящийся на расстоянии версты к востоку от дер. Ананьинской, и есть большой Ананьинский могильник.
После выяснения стратиграфии, раскопки велись в нетронутых местах, очень немногочисленных и очень небольших по площади. Таких мест было обнаружено 6 и в одном из них, самом большом по площади, было найдено погребение (см. план раскопок, рис. 2).
В срезе юго-западной части могильного холма на фоне светлого дюнного песка очень ясно обозначилась могильная яма, выполненная слоем темнокоричневой супеси, которая углублялась в песок на глубину 1 м 10 см от поверхности могильного холма. На самом дне ямы обозначились концы бедренных костей ног человека.
На глубине 20 см среди светлого песка ясно вырисовалось могильное пятно в 1 м 20 см длины и 70 см ширины, вытянутое с СВ на ЮЗ- На глубине 50 см была обнаружена полоса сгнившего дерева, идущая по границе могильного пятна. Эта полоса быстро исчезла. Могильная яма углублялась в слой светлого слоистого песка, лежащего в основании дюны на глубину 35 см. Общая глубина могильной ямы 110 см.
В могильной яме встречались угольки и мелкие косточки. В головах погребения были следы дерева, дававшего в плане впечатление следов воткнутых небольших жердей или прутьев.
Погребение было отчасти уже разрушено: берцовые кости и кости стоп были, по-видимому, вымыты водою во время весенних разливов, которые уничтожили также и весь юго-западный край могилы.
Несмотря на очень осторожную расчистку скелета, оказалось возможным взять для лабораторной обработки лишь значительную часть черепа, нижнюю челюсть, ключицы, плечевые и бедренные кости. Кости таза, лопатки, ребра и позвонки, а также остальные кости рук частью не сохранились совсем, частью имели вид мелких, рассыпающихся при прикосновении фрагментов.
Кости ног скелета вероятно вследствие обвала, происшедшего после зачистки осыпи дюны в этом месте, находились значительно ниже общего уровня верхней части костяка.
Погребение (молодого мужчины) ориентировано на СВ головою. Положение костяка — на спине, с вытянутыми конечностями. Череп раздавлен и лежал на правом боку (рис. 3—4).
При погребении обнаружены следующие вещи: в головах к СВ от черепа — мелкие жженые косточки и 2 левых плечевых кости лошадей разной породы: одна — более крупной, другая — более мелкой.[8] Налево от черепа — бронзовый кельт обычного ананьинского типа с остатками дерева во втулке. Кельт — шестигранный, причем средняя грань значительно шире боковых.
Орнамент на обеих сторонах орудия состоит из рельефных линий. С одной стороны по краям втулки расположена зубчатая линия, ниже на средней грани находятся 4 горизонтальные линии, к которым на боковых гранях примыкают углы, направленные остриями к краям. Ниже параллельных линий на средней грани спускаются две пары изогнутых линий, доходящих до 2/3 общей длины орудия. С другой стороны орнамент несколько иной: по краям втулки расположены 2 волнистых линии и ниже 4-х параллельных лпний на средней грани находятся 3 прямые вертикальные линии. Длина кельта 7 см, ширина втулки 5—6 см, ширина лезвия 5 см (рис. 5 и 6).
Недалеко от кельта, влево от черепа, лежала небольшая спираль из плоской бронзовой проволоки, с небольшой примесью серебра; длина 3 см, диаметр 1.3 см.
Подобная спираль была найдена П. А. Пономаревым в погребении Д, также возле черепа. По-видимому, это были остатки украшения, связанные с головным убором.
С правой стороны черепа вверху лежал железный нож со следами деревянной рукоятки. Поверхность ножа сильно попорчена ржавчиной. По-видимому, нож был однолезвийный, с дуговидным слегка выпуклым лезвием. Длина—11.9 см, наибольшая ширина—около 2 см (рис. 7). Ножи такого типа известны и из Ананьинского могильника и из других памятников анань-инской эпохи.
Немного ниже ножа, также справа от черепа, помещалось большое железное копье, древко которого, по-видимому, примыкало к правой руке погребенного. Копье, так же как и нож, плохой сохранности. Особенно пострадало перо, имевшее, видимо, листовидную форму. Втулка довольно массивная, в нижней части — несомкнутая; часть нижнего края ее обломана. Длина пера около 12 см, втулки — 9 см (рис. 7). Железные копья имеются в коллекциях из раскопок Ананьинского могильника и представляют собою обычную принадлежность погребального инвентаря мужских погребений.
Ниже черепа найдена бронзовая гривна из перекрученного четырехгранного дрота. Один конец ее расплющен п плоскую лопаточку, другой конец настолько плохой сохранности, что о форме его ничего сказать нельзя (рис. 8). Подобная гривна найдена II. А. Пономаревым при раскопках погребения Д.
У середины правого плеча лежало небольшое несомкнутое колечко из тонкой проволоки того же материала, что и спираль, диаметр его 1,3 см. Колечко может относиться к одежде, которая совершенно не сохранилась. Возле черепа лежало каменное орудие: окатанная водой галька желтовато- серого кварца, имеющая форму неправильной трехгранной призмы. Рабочими поверхностями служили боковые грани. Последние стерты, в особенности одна из них, а поверхность слегка заполирована.
Округлые плоские гальки со «стертыми», отчасти сбитыми краями найдены при раскопках экспедицией ГАИМК 1934 г. Галкинского городища, синхроничного Ананьинскому могильнику.
Два такие же предмета описаны в числе находок с Ананьинского могильника в работе А. М. Tallgren «L’epoque dite d’Ananino…», p. 32, причем одно из них изображено на рис. 78 под № 5. А. М. Tallgren описывает их как орудия неизвестного назначения, не имеющие аналогий в литературе.
Под черепом лежал резец бобра, имевший, быть можег, магическое значение.
Юго-западная часть могилы была разрушена еще до раскопок, и поэтому инвентарь погребения нельзя считать нолным. Как видно из сказанного, вскрытое погребение является типичным для Ананьинского могильника, но не отличается богатством инвентаря.
На материале одного погребения нельзя ставить вопрос о датировке памятника; поэтому приходится ограничиться указанием на датировку других исследователей, сделанную на основании анализа большого материала; А. В. Шмидт и А. М. Тальгрен датируют Ананьинский могильник временем VI—II вв. до н. э.
Итак, работами экспедиции выяснено, что памятник почти окончательно разрушен раскопками, а также и весенними разливами. Нетронутые места встречаются редко и очень небольшими площадями. В дальнейшем возможно найти непотревоженные участки с погребениями лишь при условии вскрытия всей площади могильного холма.
Описывая лежащий на ананьинской дюне пласт чернозема, достигавший в средней части обрыва мощности около 2 м, П. А. Пономарев не ставит вопроса, откуда он мог появиться на дюнном всхолмлении, связанном с древним течением р. Камы. Однако он пишет следующее:
«У подошвы дюны, на всем ее протяжении попадаются в песке обделанные и необделанные кремни. Они встречаются и подле самого могильника, но опять-таки не в нем, а в песке, вымытом из дюны. Необходимость строгого разграничения этих памятников каменного века от древностей могильника выясняется уже из того, что первые встречаются в песке дюны совместно о характерными обломками глиняной посуды, не имеющей ничего общего с глиняной посудой могильника».
В результате сопоставления указанных данных, П. А. Пономарев приходит к заключению, что «песчаная дюна, почти сплошь затопляемая высокими весенними разливами, могла служить в период, предшествующий возникновению могильника, местом временных стоянок человека каменного века».
При этом П. А. Пономарев считает возможным провести аналогию между ананьинской дюной с ее памятниками и песчаными дюнами Оки, обследованными А. С. Уваровым, П. И. Кротовым и Н. Ф. Высоцким. [9]
О древнем поселении на Ананьинской дюне, «там, где позднее был насыпан Ананьинский могильник», писал в 1893 г. А. А. Спицын, который в I главе своей работы «Приуральский край» (находки каменных орудий) сообщает, что «первый обнаружил здесь местонахождение каменных орудий П. А. Пономарев, добывший путем раскопок в окрестностях могильника кремневую стрелочку, несколько стрелковидных обломков, некоторое количество костей и своеобразные черепки».[10]
Дальше А. А. Сиицын описывает кремневые орудия с Ананьинской дюны в коллекции Малахова, а также доставленные им самим после поездки 1887—1888 гг. кремневые осколки, наконечники стрел и каменный обломок долота.
А. М. Тальгрен в цитированной работе также говорит о том, что на дюне поблизости от могильника находились каменные и бронзовые предметы, не имеющие отношения к погребениям.
Еще при первом осмотре Ананьинской дюны в 1930 г. бросилось в глаза, что среди подъемного материала, состоящего из мелких обломков костей, кусочков бронзы и железа, обломков керамики, были встречены фрагменты плоских днищ глиняной посуды, которые не вязались с установившимися представлениями об ананьинских сосудах. Так как этот материал, очевидно, не имел отношения к погребениям, но мог принадлежать более древнему населению Ананьинской дюны, сотрудниками экспедиции было обращено особое внимание на слой темной супеси — «чернозема», о котором писал П. А. Пономарев.
В то время как в юго-западной части могильника темный слой с культурными остатками кое-где достигал мощности около 70 см, по направлению к СВ он становился все тоньше, уходя на значительную глубину под надувной песок.
По-видимому, главная часть поселения, которое существовало на Ананьинской дюне до использования ее для погребения, была в юго-западной части дюнного всхолмления. Об этом можно заключить и на основании данных раскопок 1930 г. и из вышеприведенных слов П. А. Пономарева, который говорит, что толщина черноземного слоя с культурными остатками в средней части обрыва доходила до 2 м.
Подъемный материал и, главным образом, находки в культурном слое свидетельствуют о том, что древнее поселение занимало большую площадь, простираясь дальше на ЮВ от могильного холма.
Весь материал, как найденный при раскопках, так и собранный на поверхности возле могильного холма, представляет собою единый комплекс. К сожалению, этот материал очень незначителен и состоит, главным образом, из фрагментов глиняной посуды (рис. 9) и костей животных.
Обломки глиняных сосудов в большинстве случаев очень небольшие. Исключение представляют фрагменты двух сосудов; один из этих сосудов удалось восстановить почти целиком.
Из всего керамического материала удалось выделить 63 сосуда. Все они сделаны от руки и имеют орнамент в верхней части. У половины их имеется примесь толченой раковины в глиняном тесте. Внешняя и внутренняя поверхность сосудов в большинстве случаев заглажена при помощи тряпки или кожи, но у целого ряда фрагментов — при помощи зубчатого штампа, щепки и лощила, причем лощение не доведено до конца, имея вид отдельных блестящих полос на внешней, а иногда и на внутренней поверхности сосудов.
По форме все сосуды разделяются на 2 группы. К первой группе принадлежат плоскодонные сосуды с орнаментом из заштрихованных и незаштрихованных углов, ромбов и зигзагообразных линий, нанесенных движением острого предмета или зубчатым штампом, а также из ямочных вдавлений, расположенных по верхнему краю сосудов (15). К сожалению, описываемые фрагменты в большинстве случаев так незначительны по размерам, что точно установить форму каждого сосуда невозможно, но наличие среди обломков плоских днищ, а также типичный орнамент позволяют более или менее определенно представить себе их формы.
Орнамент из заштрихованных углов, ромбов, зигзаговых линии характерен для сосудов срубно-хвалынской культуры, бытовавшей в среднем и нижнем Поволжье в течение долгого времени.
Сосуды с вышеописанным орнаментом относятся к поздней стадии развития этой культуры.
Керамика описанного типа с Ананьинской дюны приведена в работе А. М. Тальгрена, который считает ее относящейся к более древнему времени, чем могильник, к медному веку.
Типичная керамика позднего срубно-хвалынского времени известна из раскопок могильника близ дер. Полянки в окрестностях Спасска б. Казанской губ., произведенных Н. П. Лихачевым в 1881 г.
Ко второй группе относится несколько сосудов из темносерой глины с примесью толченой раковины в глиняном тесте и шнуровым орнаментом, расположенным в верхней части сосуда. Безоговорочно к этой группе можно отнести 2 сосуда, от которых найдено большое количество фрагментов. Один из них удалось реставрировать (рис. 10).
Оба они имеют типичную форму ананьинских сосудов, известных из раскопок П. В. Алабина и П. А. Пономарева. Это — чаши с округлым дном и выпуклыми стенками. Оба сосуда украшены шнуровым орнаментом, расположенным в верхней части. На одном из них орнамент имеет вид тройной зигзагообразной линии на месте перехода от шейки к стенке и пересекающихся линий, образующих ромбы на краю шейки и венчике.
Второй сосуд орнаментирован заштрихованными треугольниками, расположенными на шейке и плечиках сосуда (рпс. 11).
Если мы взглянем на профили сосудов из раскопок Ананьинской дюны, в том числе и сосудов, имеющих орнамент из заштрихованных ромбов, то увидим, что здесь появляется уже признак, характерный для посуды костеносных городищ, — утолщение на шейке сосуда, так называемый «воротничок».
Археологические работы последних лет дают ряд оснований говорить о широком распространении так наз. срубной культуры, впервые открытой В. А. Городцовым в степях юга России и позднее исследованной П. С. Рыковым, В. В. Гольмстен, П. Д. Рау и В. А. Городцовым в Поволжье, где она бытовала и в более позднюю эпоху и известна под названием срубно-хвалынской. Но границы ее распространения до сих пор еще не установлены вполне точно: так, мы знаем поселения и могильник
того же облика в Вязниковском районе б. Владимирской губ. (Липкинская дюнная стоянка и Мало-Окуловский курганный могильник). Наличие того же типа поселения можно установить в Ананьино и на селпще Отарка близ Ананьинского могильника, где экспедицией 1930 г. на приречных песках были обнаружены остатки древнего поселения, повидимому синхроничного Ананьинскому.
Следовательно, поселения срубно-хвалынского типа, широко распространенные в средвем и нижнем Поволжье и характерные для степных местностей, заходили далеко за границы современной степи, проникая в лепную область и соприкасаясь с типичными поселениями лесного края.
Но такое широкое культурное единство, которое мы можем проследить на большой территории, еще не говорит об единстве антропологического типа населения столь большой территории.
В коллекцию из раскопок Ананьинской дюны, кроме фрагментов сосудов, входит еще небольшое количество костей животных. Кости эти, по определению В. И. Громовой, принадлежат лошади, корове, свинье и мелкому рогатому скоту.
Следовательно, обитатели Ананьинской дюны имели уже все главные виды домашних животных, что говорит о развитом скотоводстве. Последнее совершенно естественно для срубно-хвалынских поселений позднего типа.
Вопрос об организации общества во время существования Ананьинского могильника и в предшествующие эпохи освещают две недавно появившиеся работы.
А. П. Круглов и Г. В. Подгаецкий в работе «Родовое общество степей Восточной Европы», подвергнув анализу материал из раскопок на боль шой территории, в которую входит также среднее и нижнее Поволжье, характеризуют организацию общества для времени, предшествовавшего появлению Ананьинского могильника, — общества эпохи бронзы.
Для поздней стадии общественного развития изучаемой эпохи А. П. Круглов и Г. В. Подгаецкий устанавливают развитие земледелия и скотоводства, которые значительно увеличили общественное благосостояние и в то же время явились материальной базой для возникновения общественной дифференциации и обмена.
«Из установления нарастания экономического господства мужчины вытекает предположение, что на данной стадии общество, у мужчин которого в руках было основное богатство — скот, произвело уже ту „решающую революцию», которая вызвала определение происхождения по мужской линии и наследование по отцу, тем самым и соответствующую форму семьи, т. е. патриархальную».
Инвентарь некоторых погребений Ананьинского могильника иллюстрирует закрепление тех патриархальных отношений, которые складывались в течение предшествующей эпохи, — некоторые погребения отличаются особой пышностью (могилы В, С и D из раскопок П. А. Пономарева).
А. В. Шмидт в своей последней работе «Очерки по истории северо- востока в эпоху родового общества», анализируя материал из раскопок памятников ананьинской культуры — могильников и мест поселения, приходит к выводу, что ананьинская эпоха —эпоха становления патриархальносемейной общины.
Хозяйство, в котором большую роль играли примитивное земледелие и скотоводство, а также охота и рыболовство, характерно для этой эпохи.
Развивается охота на пушного зверя, связанная с торговым обменом, и металлургия. В течение этой эпохи особенно важно развитие производства железных орудий, которое еще более усиливало значение мужчины. Обмен также играл значительную роль.
По мнению А. В. Шмидта, Ананьинскпй могильник дает нам отражение процесса образования частной собственности на скот, металлические предметы и украшения. Доказательством этому служит обилие погребального инвентаря как символическое и религиозное закрепление личных прав собственности в противовес родовым. «Мужчина, владелец имущества, оказывается владеет им и в „том мире“. Тем более сильным становится его право при смерти передать имущество сыну, а не отдавать его в материнский род. Положение личного имущества в могилу именно и следует рассматривать как эпизод в борьбе патриархальной семьи против рода».[11]
Отмечая богатство могил вождей, А. В. Шмидт обращает внимание на тот факт, что в них имеются и обычные орудия труда, как показатель того, что все члены родовых групп участвовали в производственных процессах.
На основании находок могил без вещей (Зуевский могильник), А. В. Шмидт считает возможным установить в ананьинскую эпоху наличие рабства. Но таких могил в самом могильнике мы не знаем.
ZBRUEVA
LE CIMETIERE D’ANANINO RESUME
Le cimetiere bien connu d’Ananino, qui a donne son nom a toute une epoque de culture sur un vaste territoire au nord-est de la partie Europe- enne de l’URSS, est situe sur une butte dunaire pres le village d’Ananino, canton de Tchelnine de la Republique Tatare. II a ete maintes fois fouille a partir de 1858, tant dans un but scientifique que par les aborigenes en vue de l’extraction d’objets de bronze pour la vente. Aujourd’hui, la partie sud-est du cimetiere, ou se sont faites les principales fouilles, dirigees par Alabin et Ponomarev, n’existe plus, ayant ete detruite par les eaux des crues automnales et printanieres de la Kama. Sur une distance considerable tout autour du tertre, on rencontre epars a la surface des fragments d’objets en bronze et en fer et de poterie, dont une partie repond au type ordinaire de la poterie d’Ananino et l’autre en differe.
Une mission envoyee en 1930 par l’lnstitut d’Anthropologie de Moscou sous les ordres de R. Zukov a explore une sepulture masculine, deja partiel- lement detruite, et a etabli que dans presque toute la partie du cime- tiere encore existante le terrain etait fortement retourne, ce qui ne donnait l’espoir de decouvrir de nouvelles sepultures qu’a condition de fouiller des surfaces etendues. Ladite sepulture etait orientee NE — SO, la tete vers le NE. Les ossements, qui etaient d’un hommc jeune, gisaient dans une fosse de 1.20 m de long sur 0.70 m de large (dont l’extremite SO avait ete detruite par les eaux de la Kama), a une profondeur de 1.10 m. Les femurs se trouvaient a un niveau plus bas que la partie superieure du squrlette. Les tibias et les os des pieds faisaient defaut, evidemment enle- ves par les eaux de crue.
Le mobilier funeraire, du type ordinaire aux sepultures d’Ananino, consistait en un celte a section hexaedrique en bronze, une lance et un couteau en fer et un collier, une spirale et un anneau faits d’un alliage contenant de l’argent. Sous le crane etait placee une pierre de forme pris- matique a faces taillees et une incisive de castor. A cette extremite du tom- beau se trouvaient deux femurs de cheval et de menus ossements calcines.
Outre cette sepulture, on a fouille en 1930 une petite parcelle d’une couche de sable limoneux fonce non remanie — couche archeologique apparte- nant a une station plus ancienne etablie sur la dune d’Ananino avant que celle-ci ne serve de lieu d’inhumation. Le materiel trouve dans cette coucho comprenait des fragments de poterie et des ossements d’animaux. Leur analyse permet de rapporter cette station a l’epoque ayant presque immediate- ment precede les inhumations, c’est-a-dire au debut du 1-er millenaire avant notre ere, et d’6tablir que la culture dite d’Ananino provient d’une culture locale plus ancienne du type de Khvalinsk.
Cette conclusion est corroboree par les resultats de l’etude anthropologi- que des cranes de l’epoque d’Ananino et de ceux des sepultures a fosses et des sepultures «a charpente» du type de Khvalinsk de la region de la Volga inferieure.
L’examen archeologique aussi bien qu’anthropologique conduisent done aux constatations suivantes: 1) la culture d’Ananino s’est developpee sur place de cultures locales plus anciennes; 2) elle est genetiquement liee a la •culture «a charpente» du type de Khvalinsk de la region de la Volga movenne «t inferieure.
[1] Aspelin. Antiquite du Nord Finno-Ougrien, 1877.
3 A. M. Tallgren. L’epoque dite d’Ananino dans la Russie orientale.
[3] Археология восточных губерний России, вып. I.
J П. А. Пономарев. Ананьинскии могильник.
Ф. Д. Нефедов. Археологические исследования в южном Прнурадъе и Прикамье в 1893—94 гг.
[7] Там же.
[8] Определение костей сделано А. Н. Дружининым.
[9] Материалы по археологии восточных губерний России, стр. 13. П. А. Пономарев. Ананьинский могильник. Пзв. Общ. археол., истории и этногр. при Казанском ун-те, т. X., в. IV.
[10] Материалы по археологии восточных губерний России, вып. I.
[11] А. В. IIIмит. Очерки по истории северо-востока в эпоху родового общества, стр. 89.